Итак, мы вчетвером, затарившись продуктами, поехали ко мне на дачу.

* * *

– Друзья! Я хочу выпить за дружбу, – сказал Сашка и налил всем. – Одна дружба стоит десятка браков. Ведь что получается? Страсть остывает, любовь проходит, а дружба – нет! Дружба остается! Выпьем, мужики. Выпьем. Не за временное. За вечное.

– Я не буду, – сказал Дюша. – Мне только дай.

– Да, тебе не надо. Но я прям чувствую, душой ты со мной. Со всеми нами.

– Еще бы, – сказал Дюша и отвернулся, чтобы не смотреть на рюмки.

Выпили.

– Ты теперь толком расскажи. Что у вас там с Люси приключилось? – спросил Толик.

– Не знаю. – Сашка достал сигарету. – Слово за слово. Поначалу из-за ерунды. Но как-то дошли до таких глубин…

– Туманно. Ты проблему сформулируй.

– Самое худшее, что могло произойти! – изрек Сашка и уставился на скатерть.

Мы переглянулись.

– Изменила неужто? – спросил Толик.

Сашка удивился:

– Дурак, что ли? С кем ей изменять-то?!

– Не знаю. Ты сказал – самое худшее. Я и подумал…

– Она сказала, – перебил Сашка, – что я – бездарность.

– Да ты что?!

– Ага. Нет, говорит, у тебя таланта ни на что. Пустое место, говорит.

– Не может быть!

– А вот.

– Она права, – заключил Дюша.

– Из-за этого ты нас сюда привез? Тоже мне новость.

– И вы друзья? – возмутился Сашка. – Женщины за что любят?

Все задумались.

– За талант! А если она во мне таланта не видит – значит, и любви нет.

– Я в тебе тоже таланта не вижу, – заявил Дюша.

– От тебя мне любви и не надо. Достаточно уважения. Вот скажи, ты меня уважаешь?

– Началось, – вздохнул Толик.

– Ребят, может, не будем? – Я попытался остановить начинающуюся ссору, но она прошла сама собой.

Дюша подумал и ответил:

– Уважаю. Иначе чего бы я с тобой дружил?

– Вот, – удовлетворенно вздохнул Сашка.

– Но талантов в тебе не вижу.

– Вредный ты, Дюша. А он есть. Талант-то!

– Ну какой?

– Да, правда, Сашк, расскажи. Откройся миру!

Мы были злы, конечно. Отложенные дела, пропущенные зачеты, обиженная семья. Все это ради него, нашего талантливого друга…

– Хорошо, – сказал Сашка. – Я вам скажу.

Он сделал драматическую паузу.

– Я умею говорить наоборот.

– Это как?

– Покажи-ка!

– Давай, не томи.

Сашка кивнул, сосредоточился. Лицо его стало каким-то нездешним. И вдруг выдал:

– Ууууживанен, ааааруд аааксюл!

– Что это? – спросил Дюша.

– Это его талант. Круто, Саш!

– Я не понимаю! – Дюша начал сердиться. Но Толик не стал ему помогать.

– Здорово, Сашк! Настоящий талант!

– Что он сказал?! На каком языке?!

– Да. – Сашка, обрадованный было произведенным эффектом, опять взгрустнул. – Правильно она говорит. Талант какой-то бесполезный. Что с него толку? Вроде как ты. Тоже рассказы пишешь, и что толку?

– Талант есть, – ответил я, – значит, надо развивать. Бог дал, а ты в ответе.

– Как развивать-то? – удивился Сашка.

– Не знаю. Я в этой области не специалист.

– Ну например, – вклинился в нашу беседу Толик, – возьми поэму «Евгений Онегин» и исполни наоборот. Сможешь?

– Смогу! Но вот думаю, будет ли это кому-нибудь интересно?!

– А че? Вполне! Вот этот же рассказы пишет. Тоже не бог весть какое откровение. Но он не сдается. Аудитория появится. Не боись.

– Вот! Спасибо, друзья! А она…

– А что она?! Мы вон своих побросали, тоже небось хорошего не жди, а сценарист наш вообще один и зачеты пропустил. Короче, плюнь на Люську и развивай талант!

– И разовью!

– И плюнь! На кой нам эти бабы!

– Плюну!

– Ну давай! Слюной!

– Ребят, погодите, это моя дача!

Но куда там. Сашка встал и смачно плюнул на пол. Раздались аплодисменты.

И в этот момент в дверном проеме появилась Люся.

– Сашенька!

Сашка развернулся к двери и увидел Люсю. Та с жалостью и любовью смотрела на мужа.

– Люська, – выдохнул Сашка.

– Мой хороший, я такси взяла. Поедем домой?

Сашка молча оглянулся на нас.

– Я борщ приготовила. Тебя ждала. Милый мой, поедем домой?

Сашка посмотрел на Люсю и сказал:

– Аааакнисюль!

И протянул к ней руки.

– Да, мой хороший.

– Ребят, мы поедем. Люся борщ приготовила!

– Конечно, поезжайте!

– Мы ж не сомневались!

– Куда он без тебя, Люсь.

– Семья есть семья…

– Молодцы.

Люся и Саша уехали. Чего ждать-то, ведь счетчик тикает.

Мы остались сидеть.

– Чего он ей сказал-то? – спросил Дюша мрачно и посмотрел на водку.

– Акнисюль. Это значит…

– Не надо. И так понятно. Наливай.

– Зачеты побоку. Дела побоку. Семьи побоку. А он…

– Уехал развивать свой талант.

– Какой?

– Самый важный.

– Ну какой, какой?

– Неразгаданная загадка любви, – ответил Толик.

И был прав.

Это были самые что ни на есть успешные молодые люди. Они все время смеялись и шутили. Кажется, из того времени (или, может быть, раньше?) в литературе пошла мода на байки, смешные истории и бесконечную иронию, которая за насмешками скрывала слабость, пустоту и, конечно, страх.

Тогда, в восемьдесят пятом, меня не интересовали тенденции и судьбы русской литературы. Мне было пятнадцать. Кажется, я впервые сильно влюбился, а также впервые столкнулся с обществом, или, точнее, прослойкой, которую впоследствии иначе как лушпайкой не называл…

Но об этом позже.

Да, шел восемьдесят пятый год. Я приехал в археологическую экспедицию. Фактически первый раз путешествовал без мамы с папой…