– Это же прекрасная новость, – улыбнулся я. – Почему раньше не сказала?

– Боялась, что ты будешь против, – она смущенно отвела глаза. – Ты никогда не говорил со мной о детях.

– Я женился на тебе, это само собой доказательство.

Конечно, прекрасно! Ребенок от психически нездоровой женщины – предел любых мечтаний.

Мы помолчали. Я бы хотел заставить себя улыбнуться. Я бы хотел быть с ней милым, быть добрым. Но моя душа наполнилась такой злобой, что мне нужны были все силы, чтобы не напасть на нее.

Сразу после завтрака я объявил, что мне нужно по делам в город. Она знала, что я отчаянно ищу работу в любом, самом захудалом издательстве. Водитель отвез меня в центр, я вошел в кафе с Медузой и набрал номер своего старого знакомого.

– Привет.

– Вот уж сюрприз. Чё надо?

– Олег, мне нужны какой-нибудь порошок, чтобы вызвать выкидыш у женщины на 10 недели беременности, – я говорил тихо, шум кофемашин и разговоров заглушал все вокруг, но отчего-то мне хотелось большей приватности. – Есть что-то такое?

Он молчал слишком долго, но я не обижался. Такие люди всегда имеют принципы. Принципы падшего ангела, как им самим кажется. Еще бы. Откройте любой низкопробный роман, включите высокобюджетный фильм. Перед вами предстанет уличная мразь, наркоман, бандит, но обязательно хотя бы с одной положительной чертой. Я же не негодяй, я просто жертва обстоятельств.

Я не верил в принципы. А уж их тем более. Со всей своей снисходительностью я позволял таким как Олег морщить нос будто от скверного запаха, посматривать искоса, выдерживать неодобрительную паузу, как сейчас это делал Олег. Потом, когда он в очередной раз напьется, отшвырнув от себя 7-летнего сына, он утешится рассказами про меня. Пускай.

– Перезвоню.

Мой одноклассник Олег знал, что я могу быть не лучшем человеком на земле, но я всегда плачу. А этого не скажешь о других его одноклассниках. Удивительно, подумалось мне, из всего класса нас осталось в живых человек 10, я имею ввиду мужскую часть. А если не считать пьяниц, то не больше 3.

Карамельный латте переливался в моей чашке, я смотрел на приходящих людей. Большая часть, конечно, пришла ради имиджа. Они присаживались на стул так, будто кто-то уже снимает им очередной видео-шедевр. Жизнь, до которой не дотянутся части, что живет за МКАДом. По крайней мере, этот стереотип соблюдался строго. Я задумался, что самые большие деньги у нас наверняка в Сибири и на Дальнем Востоке, но столица как прежде выезжала на старых устоях, вдолбленных потерянному поколению. Большая часть мне казалась несимпатичной и почти отвратительной. Мужчины, больше походящие на девиц, девицы более походящие на парней. Все смешалось.

Олег перезвонил, когда я уже вставал, чтобы уйти. Порошок, который мне нашли не давал гарантий, но мог сработать. За дополнительную плату мне готовы были привезти его в центр города. Я расслабился, зашел в кинотеатр неподалеку и купил билет на ближайшую картину. Это было время для меня. Может, это и было моим главным достоинством – наслаждение благами.

Лента была куда более скудной, чем ее описание, но от будоражащего зла, кипящего во мне огненным цветком, я чувствовал невероятный подъем. Все внутри меня радовалось мелочам. Я представлял себя Ганнибалом Лектором. Вот он я, Георгий Морозов, непойманный убийца, хитроумный подлец. Начнется все с младенца. О, я чувствую ужасающее выражение ваших лиц. Но штука в том, что каждый второй человек, если не каждый первый, причастен к ужасному и отвратительному случаю. Кто-то бросил беременную девушку, кто-то прошел мимо глубоко нуждающегося человека. Мы рыдаем над «Девочкой со спичками», но в реальности проходим мимо истошно кричащего котенка со словами «ему помогут». Плоть от плоти моей появилась в результате невероятной случайности, я не желал продлевать свой род. Что плохого в том, чтобы решить это дело? Но да, я чувствовал себя беспощадным. Я видел то, что хотел видеть. Я мечтал наяву.

К вечеру у меня был заветный порошок. Предусмотрительно я купил в магазине пюре, которые Вероника стала поглощать упаковками. Это была моя жизнь, я не собирался уступать.

Всю дорогу до дома я делал одно и тоже. Я пытался схватиться за свой покой. Я грезил о великом здесь, на перепутье. Внутри меня маленькое сомнение все еще пыталось добраться до той части души, где располагалась совесть. Но зачем нам то, что не приносит ничего, кроме проблем? Я потратил столько лет на честный труд, пока другие зарабатывали власть и миллионы. Да, чьи-то интересы всегда будут нарушены. Да, кому-то придется уступить. Но разве это так важно, если победитель ты? Очевидное всегда приходит неожиданно вдруг.

Теперь наступало мое время. И я теперь делал то, что хотел. Семья никогда не входила в мои планы, никогда не считалась целью. Страсть, которую я когда-то испытывал к Веронике, никогда бы не переросла в брак, если бы не ее положение в обществе. И это была правда. Но ведь и я не был для нее заветным. Всего лишь удобный вариант. Не знаю, почему сейчас она стала мне почти преданной женой. Иногда казалось, что это лишь роль, которая ей пришлась по вкусу и от которой теперь ей стало невозможно отказаться. Возможно, она даже сама не понимала этого.

Впервые за долгое время я осознал, чего так мучительно не хватало мне теперь, в этой сытой жизни. Я думал о главном. Я пылал. И не надо ничего большего.

У дома Ивановых было тихо и размеренно. Я вспомнил день, когда впервые тут появился. Обошел вокруг, оказавшись на заднем дворе. Осенний холод уже начал рыскать между деревьями, небо затянула смутная полоса тумана. В разрезе времени красовались мои неуверенные шаги, пренебрежение со стороны светского общества. Я так жаждал их признания, а теперь смотрите, готов убить голубую кровь ради собственного спокойствия. А где все эти люди? И каждый на своем месте. И для каждого оно правильное.

Вероника сидела в гостиной. За большими стеклами ее раздобревшая фигура казалась почти идеальной. Она внимательно смотрела на экран планшета и прикусывала нижнюю губу, как делала это в порыве страсти, пока еще была на нее способна.

Я смотрел на нее сквозь золоченные листья кустов. И это была она, первородная красота. В самом чистом своем проявлении, в материнстве, от которого даже у меня на секунду перехватило дыхание.

И все-таки что-то определенно должно было случиться.

Я вошел в дом, отчего моя тяжеловесная жена попыталась приподняться,