Мы зашли в ресторан, и вдруг как черт из табакерки появилась Карина. Совсем у бабы инстинкт самосохранения отсутствует. Эта тварь чуть не подставила моего отца. Он в прошлом военный офицер, а сейчас преподает в Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил РФ. Не может он жить праздно, армия для него вся жизнь. Но так было не всегда, когда-то он любил и свободное время старался проводить с семьей. Моя мать была редкой красавицей из провинции, приехавшей покорять Москву, вернее найти мужа. Мой отец был статным офицером, на которого женщины заглядывались, и, разумеется, мать вцепилась в перспективного парня. Только она по скудоумию не догадывалась, что быть женой военного — это постоянные переезды и лишения. Первые четыре года он служил в Германии, и она была вполне довольна своим выбором, даже меня родила, чтобы уж наверняка привязать мужа. И вдруг перевод в другую часть. Вот тогда она соприкоснулась с правдой жизни. Военный городок, постоянные командировки мужа, тут и кончилась ее любовь. Стоило ему прийти со службы домой, мать корила его, проклинала за то, что должна была находиться в таких условиях, что он ей сломал жизнь, сгубил молодость… Когда она начинала истерить, я затыкал уши, сидя в своей комнате, лишь бы не слышать ее воплей. Думал, не будет этому конца, но вдруг мать резко переменилась, стала невероятно мила с отцом. Он был счастлив и всячески старался баловать любимую жену. Казалось, жизнь наладилась. До момента, когда я случайно застал мать в постели с молоденьким лейтенантом. Мне показалось, что мир окрасился в темные краски и погрузился во мрак, я не мог пошевелиться, чтобы уйти, закрыл глаза, только бы не видеть этого. А когда вернулась способность двигаться, резко развернулся и сбежал из дома, громко хлопнув дверью, чем и выдал себя. Она думала, что я на тренировке, но в тот день тренер заболел.

Весь день домой не возвращался. Думал, как быть. Отцу сказать было страшно, боялся, что он, как сосед с нижнего этажа, в порыве ярости может убить. Я до сих пор помнил, как из подъезда выносили тела его жены и ее любовника, накрытые пропитанными кровью простынями. Врезалось в память белое как мел лицо соседа, которого вели в наручниках, но больше всего меня поразил его взгляд — пустой, как у живого трупа, словно он умер вместе с неверной женой. Такой судьбы я своему отцу не желал, значит должен молчать. Но потребовать от матери, чтобы такое больше не повторялось.

Она поклялась, но позже выяснилось, что обманула и меня.

Однажды я пришел домой поздно, отец был на учениях. Мать ждала меня, чтобы поговорить. Не знаю, как выдержал тот разговор, казалось, что каждое ее слово — нож, вонзавшийся в мою плоть, кромсая на куски. Было невыносимо больно осознавать, что меня родила эгоистка, но я слушал и молчал. По ее словам, во всем был виноват отец, а она, бедная и несчастная, хотела тепла и любви. Серьезно? Любви? Значит, отец ее не любил? Да она ходила разодетая, как королева, постоянно отдыхала на юге, он ее на руках носил, каждую свободную минуту старался уделять ей внимание! После ее поступка и объяснений она как мать перестала для меня существовать, было противно на нее смотреть. Если муж не устраивает, уходи, но зачем же изображать любовь? Ах, ну да, положение. Она хотела меня подкупить, чтобы молчал. Даже конфеты предлагала, которые всегда мне запрещала, мотивируя тем, что сладкое вредно. Они вдруг стали полезны? Серьезно? Решила подкупить меня сладостями и игрушками? За разбитые идеалы, за то, что придется чувствовать себя предателем, смотря на отца, которого я боготворил? Наверное, она считала, что в восемь лет я ничего не понимал. После этого я конфеты терпеть не мог, у меня с ними плохие ассоциации — измена и предательство. Мое предательство! Я ведь действительно его предал, не сказав правды. И молчал пять долбанных лет! Это был настоящий ад. Ведь после того случая у меня как пелена спала с глаз и я стал видеть то, чего не замечал ранее: не одна моя мать вела разгульный образ жизни.

Чтобы не свихнуться от вины, которая не давала спокойно жить, я занялся спортом. Гасил таким способом гнев и боль, изучал различные виды боевых искусств и старался свести к минимуму общение с матерью. Позже стал изучать психологию, хотел понять, почему такое происходит. Я искал ответы везде. И благодаря этому теперь мне не нужно слов, я читаю человека по жестам, мимике, расширенным зрачкам, сбившемуся дыханию. Эмоции говорят правду, даже по внешним данным можно узнать наклонности человека. Как говорится, все тайное становится явным, и мою мать сдала подруга, такая же шалава, как она. Слив подругу, она хотела обработать моего отца и занять место неверной жены. Зря надеялась. Папа оказался не настолько глуп. А, узнав об измене, просто подал на развод, и никакие мольбы моей гулящей матери не изменили его решения. Он спросил меня: «Знал?» Пришлось рассказать правду и пояснить, почему молчал. Он только усмехнулся, похлопал меня по плечу: «Запомни чувство, которое тебя съедало, впредь будешь знать, что ожидает за подобное».

И я запомнил.

Мать пыталась его вернуть, ползала на коленях, моля о прощении, обвиняя подругу во лжи, в ответ он сказал ей всего несколько слов: «Я для тебя мертв, забудь». Потом был суд, я заявил, что хочу жить с отцом. Когда отец узнал об измене, мне было уже тринадцать и я имел право выбирать, с кем быть. Тем более, если бы я остался с ней, то сразу прямиком отправился к бабушке. Маме же нужно было устраивать личную жизнь, где мне явно не было места. Кукушка — по-другому я назвать ее не мог — даже не стала уговаривать, ожидаемо. Она быстро окрутила другого и была такова. Правда, вскоре опять попыталась вернуться, но мы вычеркнули ее из жизни. Зла на нее не держу, но и общаться более не желаю, по сути, я и любви ее не знал, так что не велика потеря.

Я же решил пойти по стопам отца, поступил в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище имени генерала армии В.Ф. Маргелова. Окончив, прошел отбор по месту службы и был направлен в спецназ ГРУ, а далее понеслось… Командировки в горячие точки, потери друзей, ранения… На последней спецоперации нас знатно потрепало, мы долго не могли выйти на связь, командование решило, что нашу группу ликвидировали, но мы чудом вышли без потерь, выполнив поставленную задачу. Раненых было человек семь, и я в их числе. Так я попал в госпиталь. Туда пришел отец, он постарел, на его висках прибавилось седины. Ему сказали, что сын погиб. Он долго смотрел на меня, потом глухим голосом произнес: «Сын, завязывай геройствовать, у меня никого, кроме тебя, нет».

Было сложно выполнить эту просьбу, но я решил, что сделаю это для него, считай, отдам долг за свое предательство. Написал рапорт, и мне сделали предложение, от которого трудно было отказаться, тем более я не представлял своей жизни без службы. Уволившись, я тут же подписал контракт с частной военной кампанией. Ну а там командировки заграницу, обучение, и вновь понеслось…

Но это в прошлом, сейчас я сам обучаю бойцов, несмотря на то, что у меня свой бизнес — частные расследования, охрана влиятельных людей, объектов. Это приносит пользу, ведь кто владеет информацией, тот владеет всем. Но все это для прикрытия, настоящей род занятий у меня совсем иной.

И все же мне это помогло спасти отца. Если бы я, как и раньше, гонялся по командировкам, не смог бы предотвратить заговор против него. Вначале я был рад, услышав новость от отца, что у него появилась женщина и скоро у меня появится брат или сестра. Пришел к нему в гости, чтобы познакомиться с его избранницей, и сразу понял — его баба слаба на передок. Ее огонь в глазах, который разгорелся, когда я только зашел к родителю в дом, о многом сказал, а когда она узнала, что я еще и богат, совсем стыд потеряла. Я бы понял внезапно вспыхнувшую страсть, случается, но вот алчность — это совсем другое. После той встречи она начала меня преследовать, говорила, что влюбилась с первого взгляда и если меня смущает беременность, то она готова избавиться от ребенка. Как я не убил эту гадину в тот момент, не знаю. Помня о последствиях молчания, все рассказал отцу. От этой новости ему было, разумеется, больно, но это лучше, чем жить во лжи. Но он тут же взял себя в руки, один только вопрос его волновал — ребенок. От него он отказываться был не намерен, собирался обеспечивать и принимать участие в его воспитании, но о браке даже речи не могло больше быть. Я чувствовал, тут что-то еще, поэтому и попросил своих ребят за ней проследить, а отца сделать вид, что все как прежде. В итоге выяснилось, что дамочка собиралась подставить его, выставив взяточником: она хотела ему домой и на работу подкинуть компромат. И весь этот цирк был лишь для того, чтобы место моего отца занял ее брат. И, вполне вероятно, их план бы сработал, если бы я вовремя не вмешался. Позже выяснилось, что и беременности никакой не было. Почему-то я не был удивлен.