* * *

Капитан напрасно осторожничал, «Сокол» снова не подвел. Чудо-корабль сам определял, как близко ему можно подходить к берегу, и в этот раз отважился выбраться аж на мелководье, зарывшись изогнутым носом в мягкий песок.

Радята навел порядок в своем царстве котелков да сковородок, разложил и закрепил утварь, подготовил холодный ларь для дичи и свежих фруктов. Всё к возвращению отряда будет готово! В мастерстве звероловов-добытчиков он не сомневался, да и Нума сумеет плоды спелые с любого дерева собрать, как бы высоко они ни росли.

Сделав, что собирался, и приготовив закуски, повар, чуть поколебавшись, решился-таки на вылазку. Ждану с Витославом не терпелось по острову прогуляться, ведь земную твердь под ногами мореходу не часто ощутить доводится – а чем Радята хуже? Спустившись по веревочной лестнице, он, чуть пошатываясь, прошелся, привыкая к земле. Погонял для забавы мелких белых крабов-отшельников, что при его приближении юрко зарывались в песок. Зевая, понаблюдал за важно вышагивающей желтоногой и стройной цаплей, бродившей по линии прибоя, выискивая мелкую рыбешку. Посмотрел вслед Ждану, навострившему ноги к дальней части бухточки, где, мысом уходя в море, громоздились здоровенные, обкатанные волнами коричнево-сизые валуны. А потом последовал за Витославом, который уже успел скрыться в лесу.

Но, добравшись до границы яркой зелени, повар повглядывался в тени в глубине плотных зарослей, подумал… и пошел назад, так и не решившись сунуться в чащу. Кто его знает, какие в этой части света лешаки водятся, какой у них нрав и как они к чужакам относятся. Нет, на открытом месте лучше – все вокруг как на ладони, тихо, спокойно, комарья нет, да и «Соколик» под присмотром.

Радята уселся на песок, прислонившись к изогнутому серому стволу склонившейся над водой пальмы. Та полоскала кончики широких листьев в лазурной воде, будто кланялась – и морю, и разбросанным вокруг нее круглым гладким валунам, и цапле, что продолжала расхаживать по берегу, не обращая на людей никакого внимания. Подставив лицо солнечным лучам, Радята зажмурился от удовольствия, слушая тихий шум прибоя, чувствуя, как легкий ветерок шевелит редкие волосы.

Впервые за последние пару недель его не мучило беспокойство. Он потягивал холодную воду из фляги и, прикрыв глаза, размышлял. Эх, думал ли когда-нибудь робкий паренек, ученик кашевара из Олонца, что окажется так далеко от родных северных земель? Что увидит далекие и чудные берега, такие как этот? Что станет частью команды лучшего во всем Белосветье морехода? И что тот поручит ему заботу о драгоценном волшебном корабле?..

Кто-то заслонил от него солнце, и Радята, не поднимая век, лишь лениво махнул рукой:

– Проголодался? На «Соколике» под бортом в теньке лежит твоя доля… Сухомятка. Зато к вечеру царский пир закатим!

Думал кашевар, что это вернувшиеся Ждан или Витослав за едой явились. Мелю-то он сразу в трюм отнес сушеное мясо с сухарями – диволюд на южном солнце обгорал до пузырей и сейчас снова мучился от жары, а потому на землю, ясное дело, не рвался. Сидел в трюме, в темноте прохладного закутка, неподалеку от бочки с пресной водой, сводил-разводил пальцы на перепончатых руках, мурлыкал что-то на своем языке… И спал там же.

Но вместо того, чтобы поблагодарить Радяту и отправиться за харчами, тень чирикнула что-то и мазнула его по лицу перьями. Повар распахнул глаза и увидел алконоста Алю, усевшуюся на гранитном камне рядом. Птица из Иномирья встревоженно глядела на человека, склонив голову, и дрожала, будто ей холодно.

– Замерзла? На таком-то солнце? – растерянно пробормотал Радята и засуетился: – Уж не заболела ли ты часом? Ох, капитан мне голову свернет… Травяного отвара тебе подогреть? Ничего, сейчас найду тебе тряпочку какую для пущего уюта…

– Не замерзла, – прозвенел в голове чудесный голос. Повар растерянно коснулся уха и уставился на алконоста. – Тебя Садко главным назначил, тебя «Сокол» теперь слушается, тебе первому и скажу.

– Что?

– В беду Садко попал. Спасать надобно. Чувствую, неладно с ним. И с командой…

– Да как же… – дремотное благостное настроение мигом испарилось. – Да что же… Там же воины все! А мы-то…

– Спасать надобно, – твердо повторила Аля. – И нам – тоже остеречься. Плохой это остров.

– Так что ж ты раньше молчала?

– Нутро тоской подводило, но уверенности не было. Теперь же сердце мое когти ледяные давят. Сомнений нет, я беду учуяла. Те, кто вглубь ушли, сами не сладят. В ловушку попадут. Смерть их себе в добычу приглядела.

– Ох! – Радята вскочил, заметался туда-сюда, пытаясь понять, что делать, куда бежать. – Ждан! Витослав! Где вы? Сюда, быстрей!

– Чего шумишь? – Обаянник оказался рядом, шел от зарослей, держа в руке охапку каких-то листьев.

А Ждан, умудрившийся залезть на груду валунов с другой стороны бухты, махал рукой и что-то приветственно кричал, показывая, мол, тут я, смотрите, куда забрался! Вот шило в заднице, и какого водяного его туда понесло, по камням прыгать, когда тут такое горе?

– А ну бегом сюда! – заорал ему Радята. – Живо давай!

– Да что стряслось-то? – нетерпеливо спросил Витослав, приближаясь.

– Беда у нас, – повар тыкнул пальцем в алконоста. – Аля молвит, в ловушку Садко угодил…

Витослав свел брови, по щекам заходили желваки:

– Ежели алконост беду чует, дела и вправду плохи.

Повернулся к волшебной птице:

– Не видно ль тебе, сколько времени у нас в запасе? Успеем ли?

– Прямо сейчас идти надобно, – снова услышал Радята голос в голове. – Тогда, может, и успеете…

– Поторапливает нас! – повар заоглядывался по сторонам. – Это ж оружие с собой надо… Припасы… Или что? Или как?

– Оружия вроде много, – поморщился Витослав, вспоминая. – Полуд за этим следит, не все же они с собой забрали… Сабельки имеются, щиты на бортах закреплены, три добрых копья нам точно оставили… Посмотреть надо. По следам пройти сумеем, но бежать придется, чтобы нагнать…

Радята схватился за голову. Куда ему бежать? С его-то брюхом? Выдохнется через сотню шагов, задерживать всех станет. Он же не легконогий Ждан – тот вон как мчится по песку, руками снова машет, вопит что-то. Сил девать некуда парню…

– …гите! – донеслось издалека.

Повар с обаянником замерли, глядя на бегущего во всю прыть Ждана. Справа от того вдруг разлетелась в стороны изумрудными брызгами зелень, и из чащи вывалилось чудище размером с индеянского слона, но приземистое. Такого зверя Радята никогда не видывал – то ли змей, то ли ящер, то ли вовсе чудо-юдо. Бежало оно, как ящерица, извиваясь всем телом, хлопая по песку длинным остроконечным хвостом. Крупная и темная чешуя отливала на солнце медью, голова с огромной зубастой пастью ходила из стороны в сторону на очень длинной морщинистой шее. Взрывая песок когтистыми лапами, чудовище мчалось за Жданом, определенно намереваясь перекусить заезжим чужестранцем. И его спутниками, если те не поторопятся.