Дядя Витя протянул Наташке инструмент. Та зажмурилась и замотала головой.

— Играй! — приказал он. Но Цветкова только еще больше затряслась. — Ты же хотела попробовать, — настаивал Виктор Львович. — Пробуй! — И зловещим шепотом добавил: — А то кое-кому не поздоровится!

— Не хочу!

Наташка оттолкнула Виктора Львовича и бросилась обратно за занавес. Скрипка вырвалась из дяди-Витиных рук, перелетела через первый ряд и упала около стены.

— Как вам не стыдно! — возмутился старичок, вскакивая и кидаясь за инструментом. — Это же раритет! Ценнейшая вещь! Она может обидеться!

Но первый ряд слишком близко стоял к стене, так что старичок смог только залезть на крайнее сиденье да так там и остаться.

Я сейчас все улажу! — заторопился Виктор Львович. Поначалу он растерялся — то ли ему бежать за Наташкой, то ли ловить скрипку. Но решив, что инструмент важнее, спрыгнул со сцены.

— А давайте, я сыграю!

Старичок замер с поднятой ногой, он все еще пытался перелезть через высокое кресло. Дядя Витя застыл за его спиной. Оба они уставились на невысокую пухлую девочку, стоящую около последнего ряда. К груди она прижимала скрипку.

— Вы здесь собрали детский ансамбль? — недовольно пробурчал старичок, слезая на пол. — Не поздновато для их возраста устраивать концерты? Им пора спать.

— Ничего-ничего! — заверила его Любка. — Современная молодежь ложится поздно. А потом — старым нужно помогать.

Старичок поморщился, но ничего не сказал.

Кондрат залезла на сцену, одернула юбку, тронула пальцами струны, проверяя их настрой.

— Мне смычок дадут? — повернулась она к библиотекарю.

Виктор Львович скрылся за занавесом и появился со смычком.

— Ты кто такая? — шепнул он ей на ухо.

— Вам же нужна помощь, — бесстрашно ответила Любка и провела смычком по струнам. Скрипка была настроена идеально.

— Не надо! — прошептала из глубины сцены Наташка.

Но Любка смело вскинула инструмент к плечу. Хотя на самом деле она смертельно трусила. У нее колени дрожали — вот до чего она боялась. И делать вид, что ничего не происходит, ей было очень сложно.

— Что играть? — повернулась Любка к зрителям — дядя Витя сел рядом со старичком.

— Что-нибудь классическое, — разрешил старичок.

Кондрашова глубоко вздохнула и, от волнения путая пальцы, начала играть Моцарта.

— Неубедительно, — скривился старичок, когда музыка смолкла.

— Она просто бесталанна! — вскочил Виктор Львович — Скрипка раскрывает истинный талант. Наталья!

Любка повернулась к Цветочнице.

— Давай, сбацай что-нибудь.

Цветкова замотала головой.

— Не бойся! Хороший инструмент.

— От него все умирают, — прошептала Наташка.

— Только не сегодня.

Кондрат насильно вытащила Цветкову из-за занавеса, сунула в руки скрипку и подтолкнула ближе к краю сцены.

Не помня себя, Наташка начала играть.

— Это уже лучше, — проскрипел старичок. — Позвольте ознакомиться с предметом.

Виктор Львович подхватил свою тряпку и понес скрипку старичку.

«Боится брать ее в руки», — догадалась Любка, глядя на странные манипуляции с тканью.

— Откуда ты здесь взялась?

Девчонки устроились на корточках в дальнем углу сцены. Наташку трясло от страха.

— Где Георгий? — Любка сделала вид, что не слышала вопроса Цветочницы.

— Кто?

— Парень, с которым я пришла.

— Гогочка? Там он, вместе с Валеркой. Он их запер.

— Он — это твой знакомый?

— Никакой он мне не знакомый, — огрызнулась Цветочница. — Зачем ты сюда пришла? Кто тебя просил вмешиваться в это дело? Не могла тихо посидеть и не высовываться со своими предложениями?

— Все нормально, — заверила ее Кондрашова. — Пошли к мальчишкам.

— А как же скрипка?

— Ну ее! Потом заберем!

От такого заявления у Наташки открылся рот, и она послушно пошла следом за Кондратом. Вдвоем они выскочили в коридор.

— Что ты с ней такое сделала, что она перестала быть опасной? — не отставала от Любки Наташка.

Кондрашова, конечно, хотела еще потемнить, побыть королевой положения. Но ее болтливость взяла верх.

— Я поменяла скрипки местами. Их инструмент лежит там, куда он упал. Где-то между креслами. Кстати, прочная штука. Судя по звуку, ничего с ней не сталось.

— Это вообще не скрипка, а проклятие какое-то. — Наташка вспомнила свои видения в трамвае. — Все, кто с ней связывается, умирают.

— Так уж и умирают, — легкомысленно пожала плечами Любка.

— Где эти мерзавки?!

Крик прокатился по коридорам. И был он такой громкий, что звякнули стекла в окнах.

— Заметили! — ахнула Любка и бросилась наутек. Пометавшись по коридору, она кинулась к женскому туалету.

— Нашла, куда бежать! — возмутилась еле догнавшая ее Наташка.

— Спокойно. — Кондрат затащила Цветочницу в кабину и задвинула защелку. — Это верное место! Сюда он не сунется.

Наташка хотела еще что-то возразить, но Любка закрыла ей рот ладонью. В коридоре забухали шаги.

Если для мальчишек женский туалет был запретной территорией, то для Виктора Львовича этого табу уже не существовало. Не задумываясь, он рванул дверь с буквой Ж и вбежал внутрь.

Дальше все произошло, как в хорошем американском боевике. Дядя Витя стал дергать двери всех кабинок. Дойдя до единственной запертой, он потрогал ручку, а когда дверь не шелохнулась, с разбегу влетел в нее плечом. К удивлению девочек непрочная конструкция устояла. Тогда Виктор Львович залез на бар чтобы посмотреть, что происходит внутри. Но разглядеть ничего не успел. Ему в лицо полетело мусорное ведро.

Что сильнее загремело при падении — ведро или Виктор Львович, сказать сложно. Но пока дядя Витя приходил в себя и пытался встать со скользкого кафеля, девчонки выскочили за дверь и вновь оказались в коридоре.

— Сюда! — Наташка повлекла Любку к отделу нот. Но в закутке она вспомнила, что дверь заперта. — Я совсем забыла! — зарыдала она, чувствуя, как холодное отчаяние подкатывает к горлу.

— На выход! — скомандовала Кондрашова.

— Правильно! Надо бежать!

Вдвоем они пронеслись мимо старичка, застывшего в дверях концертного зала, выбрались на улицу. По кругу неспешно двигался трамвай.

— Бежим! — подхватилась Цветочница. — Мы еще успеем на остановку!

Любка дернула ее обратно.