Наташка снова плюхнулась в кресло у стола. Всякое желание что-либо делать у нее пропало — она терпеть не могла, когда над ней смеялись. Да еще кто? Гогочка!

— Между прочим, мог бы нам помочь! — ехидно заметила Цветочница. — А не сидеть и глупо ржать!

— В чем помочь? — Снежкин начал злиться. — Искать вместе с вами то, чего здесь нет? Вы что, больные? Какая инструкция? Это же не пылесос и не чайник! Это скрипка! И если к ней и прилагалась какая-нибудь бумажка, то быть она должна не здесь, а на лавочке, в сквере!

Переполненный возмущением Гошка вскочил и нервно прошелся перед столом. Любка, открыв рот, смотрела на него. Цветкова уставилась на пол.

На том месте, где сидел Снежкин, осталась книжка.

— На чем ты сидел? — прошептала Наташка, чувствуя, как от волнения у нее холодеют ноги.

— Дурак я был сидеть на голом полу, — независимо вскинул голову Гошка.

Первой к книжке бросилась Наташка. Низенькая Любка задышала ей в плечо.

Это была самая обыкновенная современная книга в уже успевшей потускнеть глянцевой обложке. Блестящей фольгой было вытеснено название «Песнь Фрагонара. Скандинавские песни и сказания».

Дальше на мелованной бумаге шли ровные столбцы стихов, изредка перебивающиеся заголовками.

— Вам есть чем заняться в эту длинную ночь, — ухмыльнулся Гошка. — Будете песни петь и сами себе аккомпанировать на подручных материалах.

Но девочки не слушали его. Они несколько раз пролистали книгу сначала в одну сторону, потом в другую. Перевернули и потрясли.

— Смотри!

Наташка подняла болтающийся вниз листами том на уровень глаз. В выгнувшийся горбиком корешок была вложена тряпочка. Вернее даже не тряпка, а какой-то материал, от старости ставший мягким. По побуревшей от времени поверхности шли непонятные мудреные письмена.

— Что ж вы не читаете? — Гошку сейчас злило все.

Любка еще раз потрясла книгу. И из-под корешка выпал затертый листок. Им, видимо, так часто пользовались, что часть текста успела стереться.

Девчонки жадно набросились на добычу. Вырывая листок друг у друга из рук, поворачивая лампу каждая к себе, они начали читать.

«Сады Франзеума.

Пепел рассыпается, оседая грязными комьями по равнине. Чернеют силуэты чего-то, похожего на огромные деревья с длинными толстыми сучьями. Но это не деревья. И хотя нет и малейшего ветерка, они раскачиваются как в медленном танце. Это место хранит память. Здесь достаточно сосредоточиться, ярко представить свое желание, и вот оно уже сбылось. Но кажущаяся легкость обладания обманчива — тот, кто берет, оставляет самую важную частичку себя. Вслед за этим истлевает весь человек, ибо он обречен умереть на седьмой день обладания. Здесь исполняется любое желание. Но это желание будет последним…»

— Значит, это никакая не скрипка, — догадалась Наташка.

— Вот почему она не горела, — присвистнул Гошка. — Обыкновенная фантазия. От такого не горят! — Вдруг ему в голову пришла одна мысль. Он нехорошим взглядом посмотрел на девчонок. — Эх вы, музыканты, — выдохнул он. — Все вы ненормальные! Не можете чего-нибудь обыкновенного пожелать. Все вам несбыточного хочется. Сидели бы тихо по углам, вышивали бы крестиком, ничего бы не было!

— А при чем тут мы? — возмутилась Наташка. — Скрипку захотел Гребень!

— А ты что, не хотела? — набросился на нее Гошка. — Тебе же тоже ее нужно было срочно — вынь да положь! Что, скажешь, не так? Мечтала о легкой славе, вот и получай ее!

— Не хочу я уже ничего! — На ресницах Цветочницы задрожали слезы. — Отстаньте от меня!

— Поздно! — Одним словом Снежкин пригвоздил Наташку к месту. — Сначала она Валерку доконает, а потом за тебя возьмется!

— Почему? — Уже решившаяся было совсем уйти Цветкова действительно примерзла к месту.

— По кочану и по капусте! — Гошка повернулся к Любке. — И хватит трясти книгу! Из нее больше ничего не выпадет!

— Тут должна быть инструкция! — не унималась Кондрашова. — У всех вещей есть свой срок годности. Эту скрипку можно остановить!

— Нет там ничего! — В раздражении Снежкин отнял книжку у девочки. — Был еще один листок, у того дядьки остался! Он перед нами им тряс, говорил, что это ключ к скрипке. Что, если он захочет, сможет мир перевернуть!

— И куда он его дел? — упавшим голосом спросила Кондрат.

— В карман положил. — Гошка бросил книгу на пол и снова устроился на ней. — Да и не было там ничего особенного. Так, бред всякий. Мол, был какой-то первый чувак, что случайно оказался в этих садах. Колдун заклинание произносил, а его перебили, вот и попал человек не туда. Вышел он из садов с предметом, которого раньше в мире не было. Узнав о чудесном инструменте, который издает очень красивые звуки, замок этого чувака захватили, его самого убили, а инструмент унесли.

— Да-да, — закивала Наташка, вспоминая свои видения. — Он сидел в подвале.

— Тот, кто скрипку забрал, — Гошка говорил, уткнув подбородок в колени, уставившись в одну точку, словно перед ним был текст, и он его читал, — был магистром ордена, звали его Юстин. Он-то и понял, что за вещь у него в руках, но сделать уже ничего не смог. Зато оставил записки, завещав потомкам вернуть скрипку обратно. Но его не послушались. Скрипка переходила из рук в руки. И если человек быстро не умирал по какой-нибудь причине сам, его убивали. В конце концов она попала к правнуку этого Юстина. Он-то обо всем и догадался. Но вернуть скрипку не смог. Шлепнули его.

Гошка замолчал.

Вокруг наступила звенящая тишина. Даже вороны не каркали.

— И что дальше? — прошептала Любка.

— А ничего! — Гошка откинулся к стене. — Свое открытие он записал, а записку засунул в скрипку. Чтобы достать ее, нужно либо скрипку разбить, либо разобрать. Ни то, ни другое невозможно.

— Записку можно из скрипки вытрясти! — авторитетно заявила Любка. — Сто раз это проделывала! Внутри скапливается столько мусора…

— Чтобы вытрясти, — Снежкин устало прикрыл веками глаза, — нужно взять скрипку в руки. А кто ее в руки берет, тот сразу становится ее рабом. Да и нет там уже никакой записки. За столько лет она давно сгнила.

— Я не стану рабом! — не унималась Кондрат. — Не нужна она мне!

— Валерка, наверное, так же думал. Но вот лежит теперь в углу и помалкивает…

Гошка посмотрел в ту сторону, где совсем недавно неподвижным кулем лежал Гребешков. Там никого не было.

От удивления Снежкин вскочил. Вслед за ним сдвинулись со своих мест девочки. И как только они отошли, тяжелый стеллаж за их спиной стал наклоняться. Посыпались книжки и ноты. Любка с Наташкой, вжимая головы в плечи, кинулись прочь.

Со свистом стеллаж ухнулся на пол.

Не успели девчонки перевести дух, как дрогнул следующий стеллаж.