— Терпение и труд все перетрут, — с верой в успех сказал Родион. — Тренируйся. Чтоб сегодня исписала все листы, текст бери из правил дорожного движения, так лучше запомнится.

Не очень‑то старалась Светлана, писала формально, лишь бы заполнить листы, чтоб к ней не было претензий. А вот водить машину она с удовольствием поучится, и не потому, что всю жизнь мечтала сесть за руль, но вдруг появится возможность удрать на автомобиле — Светлана ее не упустит.

Утром после завтрака Родион проверил задание, судя по кислому выражению его лица, он разочаровался и расстроился, однако велел Светлане одеться. Во дворе ждал автомобиль с инструктором, тут же находились и два стража, Марат встретил хозяина жалобой:

— Он приехал на механике, пересесть на наш транспорт категорически отказался. Механику она за короткий срок не освоит, к тому же ей она не нужна.

Родион перевел взгляд на инструктора, мол, в чем дело, мол, кто тут кому платит? Тот себе цену явно знал, не залебезил перед хозяином, боясь потерять заработок, а на спокойной ноте сказал:

— Мы начинаем обучение вождению с механики, все так начинают, будущий водитель обязан знать ее. Я преподаю экстремальное вождение, значит, ваша жена с первого урока сядет за руль и поедет. Сами подумайте, куда она заедет? Я это к чему: мой автомобиль оборудован дополнительными педалями и для инструктора, я всегда смогу нажать на тормоз и предотвратить ДТП, чего не сделаешь на вашей автоматике. Короче, на вашем автомобиле не поеду, я не самоубийца. И никто не поедет. Нет, если вы найдете камикадзе с пулей в башке, я уступлю место инструктора без обид.

С минуту Родион размышлял, сунув руки в карманы брюк. Да, оттягивать обучение не имело смысла. Он решил контролировать успехи и, как только почувствует, что Светлана слегка освоила вождение, пересадит ее на нормальный автомобиль.

— Учите на этой, — разрешил Родион, затем посмотрел на Светлану, что явилось для нее знаком: иди в машину.

Она взялась за ручку дверцы, собираясь сесть рядом с инструктором, но он открыл дверцу со стороны водителя:

— Куда? За руль! — Светлана опешила, знаками показала, что не умеет, инструктор повторил: — За руль.

Пришлось сесть. Самое ужасное — Марат с Геной тоже залезли в автомобиль, а Светлана надеялась… Началось обучение с теории, инструктор рассказал, что такое передачи, сцепление, как и когда жать на педали. С полчаса она училась выжимать сцепление и переводить рычаг — первая передача, вторая…

— А вот так заводится автомобиль, — повернул он ключ в зажигании. — Повторите.

Светлана повторила. Запоминала она с ходу, да и как иначе? Все внимание девушка сконцентрировала на словах и движениях инструктора, не реагировала на дебильные шуточки Гены в ее адрес и злобные замечания Марата. В отличие от Светланы, инструктора раздражали фразы за спиной, он повернулся к двум тупицам на заднем сиденье и в резкой форме сделал им замечание:

— Вы мешаете. Если вам скучно, можете покинуть салон.

— Мы больше не будем, — улыбнулся ему Гена.

Конечно, они не покинут автомобиль, оба приставлены следить за Светланой, чтоб девушка не сбежала или не сообщила инструктору, кто она на самом деле.

В конце концов он заставил ее поехать, было страшно, но инструктор попался толковый, знающий свое дело и умеющий свои знания вложить в мозги новичка. Ехала Светлана на скорости десять км в час, а казалось, все сто должен показывать спидометр. Она выехала на дорогу за оградой, которая, к счастью, была пуста, видимо, в этой практически деревенской зоне посторонних не бывает. Эх, если б уметь управлять автомашиной — Светлана не удержалась бы и как рванула… Как же, рванешь тут! А сзади ее схватили бы дегенерат Гена и темная личность Марат — на этом путь к свободе и оборвался бы. Ничего, появится возможность, появится…

Тряслись коленки, когда Светлана вышла из машины и кое‑как добралась до своей комнаты, так ведь два с половиной часа в напряжении находиться — у кого не затрясутся колени вместе с руками и головой, будто внезапно обнаружилась болезнь Альцгеймера? Отдохнуть ей не дали, привели нечто бесполое с ножницами и приказали сесть на стул. Дав себе установку выполнять требования (безусловно, в разумных пределах), Светлана подчинилась. В конце концов, не голову же ей отрежут.

Наличие брючного костюма не говорит, что перед ней мужчина, а длинные волосы, накрашенные ресницы и помада на губах — еще не факт, что это женщина. В общем, бесполое существо занялось именно головой Светланы, и ух как оно крутилось вокруг стула с девушкой, которая зажмурилась, ибо состриженные волосы падали на лицо. Ей было все равно — пускай хоть налысо остригут, это не самое страшное, волосы‑то отрастут, гораздо важнее — что сделают со Светланой, когда осуществят умысел.

— Готово, — выключив фен, сказало существо приторно‑сладким голоском на высоких нотах. — Можете открыть глаза и посмотреться.

Светлана приоткрыла веки, прямо перед собой увидела зеркало, которое держал Гена, а себя она не сразу узнала. Теперь ее лоб до середины бровей закрывала челка, по бокам свисали ровные пряди, подстриженные на концах, словно под линейку, прическа была непривычной, она придала ей глуповатый вид. Но Родион, слегка наклонившийся к ней и разглядывающий Светлану в упор, кажется, был удовлетворен, что с ним редко случается:

— Потрясающе…

— А вам нравится? — интересовало цирюльника, в процессе стрижки девушка поняла, что это все‑таки мужчина.

Светлана не ответила, так как смотрела в глаза Родиона, а они были темны, как его душа, если только она есть у него. Душу и пыталась разглядеть, ведь должно же иметься в нем что‑то человеческое, какая‑нибудь слабость, ну, хотя бы крохотная, на которой его можно подловить. Стальной, жесткий взгляд не имеет отношения к слабости, однако это еще не показатель, чтоб составить точное представление о человеке. Светлана запросто назвала бы пару человек, у которых имеется обманчивая сталь в зрачках, на самом деле их отличает повышенная ответственность, умение концентрироваться на задачах, в быту они уравновешенны и терпимы. Родион — другой. Он жесток, не знает пощады, в чем Светлана уже имела несчастье убедиться, правда, она полагала, что жестокость — удел слабых, недалеких и эгоцентричных людей. Нет, он не слаб, однако Родион перегрызет горло всякому, кто наступит на его интересы, на это нужна сила, пусть сатанинская и выходящая за пределы разумного, но сила и решимость. Где же его обратная сторона, та, которая спрятана в нем?

И заметила! Но не в глазах. Мышцы лица Родиона застыли в искусственной маске, они напряжены, будто ему сделали пластическую операцию неудачно, поэтому он не может их расслабить, оживить естественностью. О чем это говорит? О внутреннем дисбалансе? А где дисбаланс — там неуверенность, а неуверенность порождает страх. Ничто не чуждо Родиону, он, как и все люди, боится! Чего? Собственной затеи, себя, членов своей банды или кого‑то другого? Светлана это поймет, когда ее начнут использовать в их сценарии, поймет по тем рамкам, которыми ее ограничат. И тогда, может быть, найдется правильный ход.