— Ваши гости вас не потеряют? — поинтересовалась она, почти уверенная в том, что он осознает силу своей власти над ней.

— Они все выглядят совершенно довольными, вот я и вышел поискать тех, кто, может быть, не вполне доволен. Что-нибудь не так, крошка, вы как будто бежите от самой себя?

Это было совершенно неожиданно. Она вспомнила похожую ситуацию в ««Шатовьё»», вспомнила, как она тогда его оттолкнула. И хотя было трудно смириться с его властной натурой, ей было приятно его общество.

— Мне тревожно за мадам Себастьен, — пояснила она, — и жаль, что мсье Себастьен не смог приехать.

— Мне тоже жаль, но я уверен, она скоро поправится. Но мне кажется, вы тревожитесь не только поэтому. Те, другие дамы, приехавшие с вами, — не слишком подходящая компания?

— Они меня презирают за то, что я иностранка и дилетантка, — откровенно объяснила она, отметив, что он все замечает.

— Не давайте им расстраивать себя — они, наверное, просто ревнуют, у вас хорошая перспектива, так пользуйтесь моментом — это может привести к успеху.

— Я стараюсь, — объявила она решительно.

— И не забывайте того, кто вам предоставил такую возможность.

— Всегда вам буду благодарна за все, что вы для меня сделали, — холодно поблагодарила она, отодвигаясь. Если он ждет каких-то проявлений благодарности — напрасно.

— Я имею в виду сестру, — поспешил он пояснить, — надеюсь, вы подружитесь.

— Этой дружбе кое-что препятствует — заметила она.

— Разве это непреодолимо, Чармиэн? Мне бы хотелось, чтобы и мы с вами стали друзьями.

Она инстинктивно ощетинилась, заподозрив в его прямоте уловку, и отрезала:

— Это невозможно.

— Вот как? Чармиэн, я вовсе не мерзавец, хотя вы меня упорно таковым считаете.

— Я… я совсем не хотела… — запинаясь, нерешительно произнесла она.

— Чего именно? — усмехнулся он.

— Ну, вы важное лицо, а я всего лишь наемная манекенщица.

Он лениво облокотился о перила, наблюдая за ней.

— Устал я быть важным лицом, как вы выразились, — вздохнул он. — Это притягивает льстивых подхалимов и продажных женщин. Вы же, мне верится, к их числу не относитесь.

— Надеюсь, что нет.

Ветерок доносил ароматы цветущих растений с огибаемых яхтой островов, вокруг были лишь вода и небо; казалось, они одни на всем свете.

— Вам нравится ваш образ жизни? — спросила она.

— Большинству людей понравилось бы, если б они этого достигли. Вы это мне ставите в вину?

— Ничего подобного, вы… вы очень добры. Просто мне хотелось бы вас понять.

— И вы решили, что можете разгадать эту загадку? — засмеялся он. — Однако, крошка, временами я сам себя не могу понять. Например, в данный момент, — добавил он, посерьезнев.

Ей хотелось спросить почему, но она удержалась: их сближение становилось опасным.

— Но вы-то, — продолжал он, — ясны как стеклышко.

— Вот еще! Терпеть не могу, когда читают мои тайные мысли.

Его настроение изменилось, казалось, он отступил, бросив безразлично:

— Я не читатель мыслей, просто все женщины предсказуемы.

— Ну, у вас, конечно, богатый опыт по женской части, — уколола она его.

— Изрядный, — согласился он, и она не поняла, ответил ли всерьез или он просто решил закрыть тему.

Он, однако, не уходил и молча наблюдал рядом, как переливались краски на закате, становясь красными, оранжевыми, лиловыми и золотистыми. На горизонте вспыхнул пурпуром новый мыс.

— Сира, — пояснил он, — ну что ж, мы прекрасно провели время и скоро прибудем на место. «Ксантиппа» имеет очень большую скорость и проходит этот путь за рекордное время.

— Откуда такое название? Оно вроде не очень романтично.

Он искоса поглядел на нее, в глазах его блеснуло озорство.

— Зато точное. Чтобы оно мне постоянно напоминало, если, не дай Бог, я вздумаю жениться, что самая очаровательная женщина может обернуться сварливой каргой. Однако мне пора к гостям. Пока, моя крошка, не задерживайтесь здесь, уже свежо.

Но Чармиэн еще долго оставалась на палубе, любуясь закатом и размышляя над загадочной личностью, которая носила имя Александрос Димитриу.

Остров Ираклия возник прямо из моря, «Аполло» сиял огнями подобно маяку, на который им следовало идти. Большое белое сооружение высотой в четыре этажа, с балконами и террасами было похоже на гигантский корабль среди темных вод, почти достигавших его стен.

С одной стороны к нему прилепился маленький чистенький городок, некогда просто рыбацкая деревушка; позади высились скалистые холмы, чернеющие на фоне пурпурного неба, освещенного звездами. Среди холмов размещалась старая часть городка, практически деревня. В старые времена побережье не застраивалось: опасались посещения пиратов. Вся территория острова не превышала десяти квадратных миль.

В потоке новых впечатлений Чармиэн отвлеклась от своих мыслей. Шумная толпа пассажиров спускалась по трапу на каменную набережную. Стройные загорелые юноши в матросских одеяниях предлагали услуги носильщиков и увеличивали гвалт. Вечер был свежий и прохладный.

Портье в отеле, облаченный в бледно-голубую с белым униформу — национальные цвета, — был очень любезен с себастьеновской группой. Он говорил по-английски с американским акцентом. Площадка патио за набережной простиралась до самых темных холмов. Правее светились окна белых домиков на низких склонах холма, слева же возвышался отель, к нему вела широкая дорожка через парк. Череда узких ступенек заканчивалась у входа в просторный вестибюль, отделанный мрамором и украшенный копиями античных статуй в нишах по стенам. В центре зала находилась большая бронзовая фигура Аполлона Бельведерского, его подножия стояли растения в горшках. Пустые глаза божества обращены были сквозь стеклянные двери к далекому горизонту, словно для того, чтобы не видеть ничтожных людишек, мельтешащих внизу. Чармиэн показалось, что в лице статуи есть что-то, напоминающее Александроса.

Мадам Дюваль отправилась регистрироваться, она более всего интересовалась судьбой драгоценного багажа, но ее уверили, что все уже в их номерах. Вместе с девушками она пробиралась к лифту сквозь шумящую на всех языках нарядную толпу. Мягко и бесшумно поднялись они на второй этаж, в тишину и покой своих номеров. Роскошь их превзошла все ожидания. Им были предоставлены два двухместных и один одноместный номер для мадам директрисы, каждый со своей ванной и балконом. В большой гостиной их дожидался багаж, а также находились вешалки и принадлежности для глажки и утюжки. В отеле была собственная электроподстанция. К их услугам было абсолютно все необходимое.

Молоденький официант, объяснявшийся на смеси английского с французским, доставил им еду, после чего мадам сразу же велела им распаковать багаж, отутюжить все и развесить одежду. Сама она отправилась узнавать программу. Ивонн и Дезире, воспользовавшись этим, скрылись в своей спальне, а Чармиэн и Гортензия, невзирая на усталость, принялись усердно работать. К ее возвращению они почти все закончили. Мадам объяснила, что показы будут дважды в день — первый в три тридцать пополудни, а второй после обеда. Хозяин отеля, как сказали ей, воюет со своими соотечественниками из-за их врожденной непунктуальности, добиваясь, чтобы график мероприятий соблюдался в точности. Ожидали еще много новых гостей, а в четверг должен был прибыть целый круизный лайнер.