Взор ее застыл. Чармиэн чувствовала к ней симпатию. Неприязнь проходила. Альтея была как необъезженный жеребенок, страдающий от узды. Алекс был слишком уж самоуверен, если думал утихомирить этот неугомонный характер роскошными подарками.

— Но теперь, когда открылся отель, — заметил Чармиэн, — здесь будет много гостей. Может, вам кто-нибудь понравится.

— Да они все старые хрычи, — пожаловалась Альтея. — Все только о деньгах и думают. Может заедут какие-нибудь американцы. — Тут лицо ее оживилось. — Мне больше всего на свете хочется уехать в Нью-Йорк. Вот, наверное, сказочное место. Там-то они знают, как жить весело. А здесь, в развалинах, из-за которых столько шума, ужасная тоска. А вам не хотелось бы туда поехать?

— Я как-то об этом не задумывалась, — призналась Чармиэн.

— Америка — страна для женщин, там у всех равные права. А тут женщина бесплатная домработница. Там они могут сами выбирать себе мужей, а здесь до сих пор браки совершаются по расчету.

Чармиэн испытала легкое замешательство — она в несколько минут узнала всю историю жизни Альтеи: разочарования, любовные интрижки, мечты о Штатах и даже мысли о предстоящем браке.

— А насчет вашего замужества уже сговорились? — спросила она осторожно.

— Нет еще, но скоро это состоится, насколько я знаю Алекса. Какой-нибудь толстый пароходовладелец, который сможет меня обеспечить, станет моим женихом. Как будто меня нужно обеспечивать! Мне нужны приключения! Вы не понимаете, как это здорово — быть англичанкой!

— Думаю, что понимаю, — неуверенно сказала Чармиэн. — Но ваш брат, конечно, не сможет заставить вас выйти за неприятного вам человека?

— Да уж он постарается. Он будет делать ужасные вещи, если я стану ему противиться. А ведь наши родители женились по любви, и, когда мамы не стало, отец буквально умер от тоски. Но Алекс совсем другой. Видели шведскую овцу?

— К-кого?

— Петерсеншу. У нее хорошие шансы; он ее не любит конечно, но она очень подходящая кандидатура.

— Ну знаете… — слабо запротестовала Чармиэн, склонная думать, что Альтея спешит с выводами. Сама она, правда, тоже что-то такое думала.

— Думаете, нет? Алекс, когда влюбляется, не думает о браке, он никогда не дает волю сердцу, его пассии в основном в жены не годятся.

Не успела Чармиэн ответить, как в дверь постучали, и Альтея сладким голосом спросила:

— Это ты, Алекс? Входи, милый.

Распахнув дверь брату, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку: либо она была хорошая актриса, либо действительно сильно была привязана к нему.

— Не помешал? — спросил он. — У вас тут интересная беседа о моде?

— Мы уже закончили, заходи и присаживайся.

Он направился к дивану, оглядываясь по сторонам неодобрительно.

— Что Чармиэн думает о твоей комнате?

— Восхищается, естественно. Она девушка современная. Ты ее зовешь Чармиэн?

Он уселся, засунув руки в карманы и вытянув длинные ноги.

— Я запамятовал ее фамилию, да, кажется, и не знал никогда. Леон зовет всех своих манекенщиц по именам, а Чармиэн — имя очень подходящее, — заявил он беззаботно.

Чармиэн почувствовала, что пора уходить, и поднялась.

— Если это все, мадемуазель… начала она, но Альтея прервала ее властным жестом:

— Сядьте, Чармиэн. Я только собралась распорядиться насчет кофе, и, Христа ради, бросьте вы эту «мадемуазель». Вы прекрасно знаете, что меня зовут Альтея.

— Моя сестра демократка, — усмехнулся Алекс.

— Зато ты диктатор. Ну что, отважишься выпить кофе с двумя дурно воспитанными девицами?

Он кивнул, и она сделала по телефону заказ. Алекс полулежал на диване, одетый по-домашнему; Чармиэн никогда не видела его столь расслабленным и доступным.

— Как вам нравится Ираклия? — спросил он.

— Если вы об отеле, который я пока только и видела, то он великолепен, — ответила она, стараясь избежать его взгляда.

— Вы видели берег и горы за ним — вот и вся Ираклия.

— Ты забыл про деревню, — вмешалась Альтея. — Ты ее всегда игнорируешь, знаешь, что деревенские тебя недолюбливают.

— Что неблагодарно с их стороны, — лениво отвечал он. — В том, что этот остров появился на карте, моя заслуга.

— А может, они этого и не хотели, — парировала Альтея, — может, они бы предпочли жить своей привычной жизнью, может, они не в восторге, что в их спокойную размеренную жизнь вторгаются твои бульдозеры.

— Только старики, — отвечал он, — а молодежь, безусловно, рада переменам.

— Но ведь они утратили свободу.

— Глупости! Свобода — это миф.

Альтея ничего не ответила, но явно рассердилась. Очень кстати появился официант, принесший кофе по-турецки: черный, крепкий и горячий.

Алекс стал расспрашивать Чармиэн о послеполуденном показе.

— Альтея вольна выбирать все, что захочет, — заметил он, — и мы уже знаем, что ей подойдет.

— Есть еще две манекенщицы, — напомнила Чармиэн.

— А, да, жираф и шлюшка.

«Бедная Дезире, — подумала Чармиэн, — вот чего стоило все ее кокетство!»

— А ты уже подумал, что подойдет Хельге? — воскликнула Альтея. — Когда свадьба, Алекс?

Чармиэн так и подпрыгнула — она не предполагала, что отношения зашли так далеко. Алекс глядел загадочно.

— Ты этого ждешь? — спросил он.

— Естественно Она ведь так и вьется вокруг тебя И прошлой ночью на террасе…

— Мы просто любовались видом — по крайне мере, она; я же восхищался ею — благородные античные пропорции! — В его голосе слышался сарказм.

— Вот именно! Да вдобавок еще и состоятельная; собственно, у нее все есть, — добавила Альтея.

— Не все, — выразительно заметил он.

— Тебе просто не угодишь, — нахмурилась сестра, в то время как Чармиэн почему-то обрадовалась его последней реплике. — Станешь искать совершенства — никогда его не найдешь, а ты уже взрослый мальчик — тридцать с хвостиком.

— Так ты полагаешь, пора произвести на свет наследника? — усмехнулся он. — Вообще-то я серьезно над этим думаю; но мне не нужна идеальная женщина — с ней была бы смертная скука.

Чармиэн поймала его серьезный взгляд, который так не вязался со смеющимися губами.

— А вы как думаете, Чармиэн?

— Откуда же мне знать? Мне кажется, миссис Петерсен отлично вам подойдет.

— Несмотря на парижское происшествие?

— Разве это не было ей уроком? — осмелела Чармиэн и поймала на себе любопытный взгляд Альтеи.

— О да, больше она на такое не осмелится, — заявил он.