Его куратор, тихий, скучный серокостюмный Сергей Сергеевич был лет на пять старше Сашки. И присматривал и за новеньким переводчиком, и за сборной. Ильинский был сама любезность и на общем вечере команд, и при общении с журналистами. Держался он настолько спокойно и уверенно, как будто всю жизнь здесь прожил. Ни на какие заграничные диковины не пялился и не ходил угрюмым. Вечером на сборе команд присел к стоящему в клубе инструменту и сыграл пару песен сначала Элвиса Пресли, а потом, собрав вокруг себя толпу, проникновенно исполнил, подмигнув Сергеичу, главный советский хит года: «Я в весеннем лесу пил березовый сок» из фильма «Ошибка резидента» про советского разведчика.

– Неужто заграница не впечатлила? – спросит Сергей Сергеевич, с которым они жили в одном номере.

– Я из Одессы – у нас с Барселоной архитектура чем-то похожа. И темперамент местных. Да и с семьей повезло. Родители много работают, я живу в достатке, но мещанства не было. Разве что культ еды. Но так в Одессе везде. Так что я балованный и привитый.

– Это хорошо, – ухмыльнулся Сергеич. – И что, даже по магазинам не хочешь?

– Мне бы гостинчик жене и маме прикупить. Но это не обязательно, можно в аэропорту при отбытии, – Ильинский покосился на обручальное кольцо куратора. – А вы своей супруге подарок придумали?

– Ну не знаю… Возьму что-нибудь. Но я в моде не силен.

Почти всю командировочную валюту Ильинский грохнет в аэропорту на книжки на английском и испанском в мягком переплете.

– Вот это ты вспылил, – покосится Сергеич, глядя, как Сашка укладывает сокровища в полупустой чемодан.

– Да вы не понимаете! Это же Хэмингуэй!

– Так он у нас разрешен. Зачем тащить?

Сашка искренне удивился:

– Ну понятно, что разрешен, – стал бы я при вас запрещенную литературу покупать. Как вы не понимаете? Это же подлинник – живой язык. Модный, современный, а не то что у нас – классика из прошлого века. Как я буду переводить или общаться, если не буду знать современной речи! А тут признанная величина мировая! Еще и коммунист.

Но суровое железное сердце кагэбэшника расплавит даже не такое рвение в учебе, а дружеский совет.

Они оба прикупят подарки женам. А потом Сашка зайдет в парфюмерный магазин в аэропорту и позовет Сергея и протянет ему коробочку:

– Купите жене. Не прогадаете.

– Сколько, – поперхнется куратор, – за этот пузырек? Да ты с ума сошел!

– Вы хотите, чтобы ваша жена была счастлива и… благодарна очень? Купите. Просто поверьте.

Легендарная «Шанель номер 5» не просто произведет неизгладимое впечатление, но и выведет супружескую жизнь Сергей Сергеича на совершенно новые высоты – он даже не подозревал, что его суровая подруга не просто способна на такие вольности, но и выступит инициатором экспериментов в постели.

А Сашка дома нарвется на новый скандал, когда ввалится домой с двумя тяжеленными чемоданами. Тамара, по-детски пританцовывая, будет ждать подарков и горько разочаруется.

– Это что за костюм? – спросит она, вытаскивая буклированный пиджак и юбку цвета кофе с молоком.

– Это очень правильный костюм. Для супруги дипломата. В нем на любой официальный прием на высшем уровне не стыдно.

– Он уродский!

– Он по протоколу и из лучшей шерсти. Это дорогая, статусная вещь. Как ты хотела. И там есть просто кофточка модная на каждый день.

– А во втором чемодане?

– Книги.

– Какие книги?

– Современные и классические – на английском и испанском. В аэропорту удалось купить.

– Ты из Испании привез книги???!!!!

– Ну да! Где ж я здесь в оригинале такие куплю?

– Ты валюту потратил на книги? – Тамара выдернула главный бестселлер сезона «Аэропорт» Артура Хейли и запустила в Сашку. – На это?! Ты что, совсем идиот?

– Я на будущее наше потратил! Да не потратил! А обеспечил!

Тут Тамара заметила пакет на дне и расплылась в улыбке:

– А! Решил подразнить или хотел потом задарить? – Она достанет флакон Шанель.

– Положи. Это маме. Это ее любимые.

– А мне? Почему не мне?! Зачем вообще твоей маме духи?

– Потому что это ее духи, – Сашка вытащил коробку из рук Тамары. – Это ее запах. Тебе такие пока рано. Ты не потянешь – так пахнет власть и уверенность. – Он уже понял, что сказал лишнее. – Это мамин запах. Она так пахнет, сколько я себя помню… Ну ты же не хочешь пахнуть, как моя мама?

– Нет, – огорченно поджала губы Тамара. – Боже, ну какой же ты бестолковый! И невнимательный! Я тоже хочу французские духи!

– Я привезу, – пообещает Сашка.

Люда выставила вперед заточенный «голдяк» – массивное кольцо из латунной гайки: – А у меня вот!

От счастья она даже не заметила, как округлились глаза бабы Жени.

– Это что, дочечка? – оглянулась Нилка. – Это Вовка тебе выточил?

– Нет! Это Тося!

– Да неужели! Когда?!

– Это он пока так… – Людка расплылась в улыбке. – «Пометил», что его. Мы заявление в ЗАГС подали сегодня. А кольцо он сам из гайки сделал.

Евгения Ивановна Косько поперхнулась беломориной и рефлекторно потерла свой безымянный:

– У кого-то в этой семье будет нормальное золотое кольцо?

Но ее никто не услышал.

– Ой нивроку! – Нилка, вытирая руки о грудь и бока, бросилась обнимать дочку. – Доченька, поздравляю! Радость какая! Па-авлик! Людка замуж выходит! Ура!

Пава молча долил последний стакан портвейна и проворчал:

– Ну поздравляю, сдыхались.

Людка прищурилась и моментально парировала:

– Не дождешься. Мы здесь жить будем.

– Пава, – Нила укоризненно посмотрела на мужа, – ты же добрый, – и повернулась к Люде: – Он не со зла, ты же знаешь.

Нила уже тащила последние пару банок с помидорами и салатом:

– Праздник какой! Мам, помогай! Сейчас отмечать будем! Я в магазин – может, раздобуду чего вкусного.

В двух кварталах от Мельницкой синхронно с Людой Канавской Тося Верба тоже решил порадовать матушку:

– Мам, мы с Людой заявление подали.

– Чего?! – Феня Сергеевна внезапно заорала, как в юности. – Чего удумал?! На нищете этой молдаванской? Кто?! Мой сын?!

– Мам… – Толик, как в детстве, смотрел исподлобья, набычившись и делая долгие паузы. – Мам… Ты… оглянись – мы победнее будем…

– Через мой труп! – продолжала орать Феня. – На этой проститутке с Мельницкой! Мой сын – моряк дальнего плавания! Да я тебе, дураку, такую невесту сосватала! С коровой!