— Ага, как же нет, — всхлипнула незнакомая девица, миленькая блондиночка с пухлыми щечками. — Сколько народу в округе чудище загубило, в каждой из семи окрестных деревень жертвы есть! За грехи наши тяжкие оно, вот чего!

— Марька, дочка старосты Семирязовки, девицей невинной померла, чем же она провинилась? — резонно заметила Агашка.

— Хе! — подбоченилась щекастая. — А то ты не знаешь, как можно девичество соблюсти и при этом грешить напропалую! Марьку отец и так бы прибил, без чудища, ежели апосля свадьбы родители жениха ему дырявую чашу с вином бы вынесли. Вот и выкручивалась, небось, как могла…

От последующего разговора у Ниенны кровь прилила к лицу. Жаль, толку с этого не было никакого, румянец на щеки все равно не возвращался. Но от девичьих нехитрых откровений вяли уши. Она сделала вид, что отвлеклась на чей-то зов и быстро отошла в сторону.

Деревенька оказалось приятной — десятка три добротных дворов, зеленеющие огороды да небольшой фруктовый сад с начавшими наливаться яблочками. Все живое на этой земле и впрямь перло, как на дрожжах. В Ахенбурге едва начал цвести жасмин, а здесь уже сирень сыпала людям под ноги густо-лиловые облачка. Ниенна неторопливо прошлась по единственной улочке, что почти вкруговую обхватывала небольшую площадь, на которой под старенькие гусли плясали сельчане. Краем глаза некромансерка увидела Эдгара, которого рыженькие близняшки успели утащить на танцы, и набычившихся сельских парней, смотревших на пришлого щеголя, как на врага. Нет, до сумерек не полезут. А вот ночью вполне могут попытаться организовать наглецу «темную», чтобы чужих девок не обнимал.

«В жаб всех превращу, если тронут», — лениво думала Ниенна, бредя вниз к речке. У крайнего двора под раскидистым кустом сирени сидел белый, как лунь, дедок в окружении босоногих ребятишек.

— И с тех пор, говорят, повержены наши покровители, лежат в земле сырой. Не могут двинуть ни рукой, ни ногой, и лишь печалятся о старых временах, когда ходили они по лесам и полям героями — три зверя, три человека. И не было в мире силы, что могла им противостоять.

— А теперь что же, появилась? — дрожащим голосом спросил лопоухий мальчонка в порванной рубахе.

— Грехи наши тяжкие, — туманно ответил дед. — Вот придет защитник, да поднимет поверженных из земли, тогда и путное что-то выйдет. А пока не шастайте в одиночку за околицей. Усекли, сорванцы?

Сорванцы ответили довольными воплями. Дед перевел взгляд на Ниенну и улыбнулся щербатым в силу возраста ртом. У детей зубов тоже не хватало, малые ж еще. Когда там коренные вырастут…

Некромансерка невольно поежилась. Злодей нет-нет, да и шепелявит якобы из-за выбитого зуба? Так тут вся деревня шепелявит, кроме молодых парней да девиц! Как же искать супостата? Может, в церковь сходить? Не может такого быть, чтобы глухонемой отец-благодетель молебны творил да людей на путь истинный наставлял. Уж молодых семинаристов в столице выпускалось ежегодно по триста душ, на каждую деревеньку хватит, даже в самой заднице мира. Странно, что его раньше не заменили.

— Садись, внучка, попей кваску со старым Ерохой, — похлопал по бревну около себя дед.

Вроде приличный. Пах хорошо — мукой да ботвиньей, голова бела-белешенька, глаза голубые, ясные.

Ниенна вежливо отхлебнула предложенный квас из глиняной кружки и тут вспомнила, о чем говорила лесная ведьма. Неведомый упырь не только шепелявит, но и ненавидит празднества и девок! Значит, среди танцующих на деревенской площади его точно нет. И некромансерка будто ненароком спросила.

— А что же вы, дедушка, здесь сидите, а не на празднике пляшете?

— Так нечем мне, миленькая, — добродушно улыбнулся старый Ероха, задирая штанину. Вместо левой ноги у него была деревянная культя.

Ниенна едва не прикусила себе язык со стыда. Тут же начала извиняться.

— Да ничо, внученька, я не обидчивый, я и отсюда вижу хорошо. Как будто сам там пляшу.

Он наклонился к плечу некромансерки и заговорщически шепнул.

— Скажи чародеям своим, чтобы у местных парней ничего съестного не брали, а то понос прохватит, ни одно заклинание не поможет. Местные обижены на них, видно сразу. Ну ничо, дело молодое, приятственное. Когда еще морды друг другу из-за девок бить? Не в старости же, когда ни ног, ни зубов, хе-хе.

И дед меленько рассмеялся, а следом за ним и Ниенна.

— Скажите, а почему у вас отца-благодетеля в городской пансион не отправят? — вдруг решилась она спросить. — Глухонемому самое место в тепле под присмотром сиделки, а не в молельном доме. Он, поди, и не помнит, как печати на жальниках обновлять. Того и гляди, упыри из могил полезут.

— Не полезут, — помотал головой дед Ероха. — Туточки земля такая, ни мертвым, ни полуживым хода из нее нет. Держит она крепко померших испокон веков, сами не встают. Ежели только кто-то им не поможет…

И взглянул так, что Ниенне будто острым когтем по затылку провели, аж в дрожь кинуло.

— Я не собираюсь такой пакости делать, — тут же открестилась она. — Некромансия наука сложная и страшная, силе нашей строгий контроль нужен. Я только упокоиваю мертвецов с нечистью всякой… да душ сколько-то на тот свет перевела один раз.

И сердце будто сжала невидимая ледяная рука. Зачем чужому деду такое говорить? А ну как начнет выспрашивать подробности, которые до сих пор вспоминать страшно?

Но старый Ероха лишь кивнул.

— Славная ты девчушка, вижу. Вот и держись к нам поближе, за околицу не ходи, пусть мужики ваши сражаются. А твоя сила иная, она мертвое с живым поменять местами может, а драться ею не слишком сподручно.

И снова Ниенне стало не по себе. Откуда дед этот выискался, такой умный? И не утерпела, будто за язык кто дернул, спросила.

— Дедушка, как считаете, вот это чудище, что девкам сердце вырывает, живое или неживое?

— Живое, лапушка, живое, — и Ероха с видимым расстройством пожал плечами. — Будь оно неживое, справились бы легче… Так что берегись, не твоя это битва, не хватит у тебя силушки. И в церкву лучше не суйся, на плохом месте она стоит. Отец-благодетель тебя от кровопивца не спасет в случае чего.

— Не буду, — пообещала Ниенна.

Довольно прищурившийся старик не заметил, как озорная девчонка скрестила за спиной пальцы.

Конечно, она постаралась замести следы. Сходила на площадь, послушала гусляра, купила у подошедшей торговки маковый калачик. Посмеялась от души, увидев, как Эдгар за углом старостиной избы втюхивает доверчивым местным парням приворотные зелья. Теперь деревенские смотрели на него с восхищением и немного с опаской. Небось, уже пообещал, что девки косы