Улочка кончилась у берега реки. Вправо через небольшое репище вела дорога к церквушке.

«Тут недалеко, — успокаивала себя Ниенна. — Если что, пошлю сигнального дракончика, Герда мигом примчится!»

Церковь производила удручающее впечатление. Ничем не огороженный двор, поросший лебедой да чертополохом. У самого здания, старого и покосившегося, валялся в пыли разбитый колокол. Как же они тут молебны служат?

«Видимо, никак — мрачно думала некромансерка. — И печати на жальниках не обновляют. Повезло, что земля здесь с какой-то хитрой особенностью, покойники из нее выбраться не могут. Надо бы поузнавать у селян их местные легенды. Или до тетки Улиты дойти и спросить. Один хрен, еще два с половиной дня тут торчать… И все же как хорошо, что во время заварушки с эльфами не было у меня подобной проблемы! Шиш бы я здесь несколько сотен призраков из земли подняла, уплотнила и на тот свет отправила!»

От воспоминаний стало грустно, но разум работал, как часы. Чтобы подобная земля щедро отдавала захороненное в ней, надо обильно и регулярно поливать ее кровью. Потому и в битве с остроухими, что столетиями измывались над представителями иных рас, победа досталась сравнительно нелегкой, но подъемной ценой — всего лишь девичьей миловидности лишилась да части здоровья. Но ведь и сделано столько, сколько помыслить страшно. И кем? Не королевским магистром высокой степени, а сопливой адепткой-первокурсницей!

И тут ледяная волна дурного предчувствия ткнула ее в висок изнутри — опасность! Рядом неживое!

Ниенна не успела даже сообразить, что происходит, как сзади на нее что-то прыгнуло. Некромансерка отшатнулась в сторону, одновременно разворачиваясь и сжимая пальцы. Сплетая знак «небесного огня», что упокоивал любую низшую нежить, не умевшую говорить.

Она уже знала, почему местный отец-благодетель оглох и онемел.

Отдачей от заклинания тряхнуло так, что лязгнули зубы. Вот леший, все-таки не восстановилась до конца! Ниенна пальцами правой руки ухватилась за нос, их которого хлынула кровь, а левой ладонью завращала в воздухе, сотворяя сигнального дракончика.

Меньше, чем через три минуты вся команда студиозусов столичной Академии материализовалась прямо у развалившихся церковных ворот.

— Лялечка, ну что мне с тобой сделать, на цепь посадить или к себе кандалами приковать? — зарычал Альбрехт, на ходу выхватывая из ножен клинок. — Я кому сказал предупреждать о любой отлучке?

— Гля, парни, наша некромансерка служителя церкви Всеблагого Левия угробила! — ахнул Лясан, выглядывая из-за плеча лидера. — Кранты теперь, полетят наши головы!

— Это не служитель, — помертвевшим голосом просипела Герда.

— Не он, — согласилась Ниенна, рассматривая поверженную страховидлу с восковым полупрозрачным лицом, которую с человеком можно было перепутать лишь сослепу или спьяну. Красные выпученные глаза, длинные грязные когти на пальцах и клыки, не вмещавшиеся в рот, довершали картину. На худощавом теле уродца давно нестиранной тряпкой болтался балахон служителя храма.

— Это что еще за ху…. дожество нарисовалось у нас под боком? — ошарашенно спросил Эдгар, почесывая шею, на которой уже алел след чьего-то поцелуя.

— Гулиус немотус, — ответила Ниенна, вытирая нос платком, который ей сунула Азали. — Чудовище, что питается силой и кровью хозяина-мага, выполняя за него всю черную работу. Не говорит, почти не слышит и вдобавок не видит так, как люди. Но нюхает, читает мысли и передает отдельные образы своему господину. Долгое время может притворяться человеком, солнца не боится, без прямого приказа атаковать не опасен.

— Так что же получается, эта тварь… — начала было Азали и ахнула, зажав рот рукой.

— Тварь служит неведомому магу, с которым настоящего отца Генриха они год назад благополучно где-то здесь же и прикопали. Слушает исповеди жителей, подмечает, кто чем живет, куда ходит и как часто остается один, а потом передает информацию хозяину, — подтвердила ее догадку Ниенна. — Потому злодея, девок убивающего, и не могут до сих пор изловить. Сам маг сидит в деревне под личиной селянина или барина, или шут знает, кого. И он, кстати, нас видел. И прекрасно знает, зачем мы здесь. Иначе бы упырь меня не тронул, а просто притворился отцом-благодетелем, который ничего не слышит и вообще, очень занят.

— Так нас вся здешняя округа видела! — едва не застонал Эдгар. — На площади без малого человек пятьдесят было! А кто не доехал еще на празднество — тем про нас расскажут, еще и приукрасят всякого!

— Значит, круг поиска расширяется, — развела руками Ниенна. — Но в одном мы можем быть уверены точно.

— И в чем же? — насторожился Альбрехт.

— Эта сволочь — некромансер. Сильный и давно колдующий, раз умеет тьмой становиться. Но, вероятно, плохо обученный. Гулиуса держал на голодном пайке, я с одного удара его упокоила. Значит, силу копит для чего-то важного.

— Узнать бы, для чего, — скрипнул зубами боевик.

— Узнаем, — пообещала Ниенна. — А теперь надо в деревню возвращаться. Предлагаю показать селянам чудище, чтобы они решили, будто их проблема исчезла, и расслабились на празднике. Сами же глядим в оба, паскудник неминуемо объявится. Бережем девок, не отпускаем от себя далеко. Я еще попробую на кладбище местное сходить. Покойники тут, говорят, не встают просто так. Вот и узнаю, что же произошло со здешней землей, раз она мертвецов не выпускает. И хорошо бы упыря сжечь до темноты, а прах закопать. А то очухается еще ночью, тьфу-тьфу-тьфу…

*

Хоронили упыря всей деревней.

Сначала, конечно, бабы поплакали об отце Густаве, который был примерным во всех смыслах человеком — и исповедовал толково, и службы вел справно, и от чарки вина, ежели не в пост подносили, носа не воротил. Затем от души поплевали на тело кровососа, чья морда в опустившихся сумерках стала выглядеть еще паскуднее, пожелали ему вечно корчиться в адских котлах с кипящими нечистотами.

А после того, как тело предали огню, в деревне, наконец, грянул долгожданный праздник.

Напрасно нахваливал Эдгар свои приворотные зелья доверчивым парням. Хорошенькие селяночки вились, будто пчелки, вокруг столичных боевых колдунов. У тройки Альбрехта развязались языки, и Лясан с Эрлом наперебой начали рассказывать, как на тот Самайн «эльфов в капусту порубали, богине ихней паскудной жест срамной прямо у портала показали, да такими выражениями благословили, что у нее ухи острые в гармошку сложились, вот у лялечки нашей спросите, она все видела!»

Ниенна согласно кивала. Послушать боевиков, так они сами всех победили, а Тридамат от одного вида вооруженных до зубов чародеев чуть не получила разрыв сердца. В общем, драпала со всех уродливых ног, аж призраков разогнала, до самого неба улетели.

Но спорить с ребятами не стала. Пусть бахвалятся, девки же слушают, ахают, смотрят восхищенными глазами. Говорят, дело