Она замерла и ничего не сказала.

— Хорошо, не отвечай, — проговорил он, лицо его окутала непроницаемая дымка. Обычно Реми не допускал, чтобы настроение владело им. После долгой паузы он очнулся и закончил начатую экскурсию по дому, под конец приведя Эми в спальню, где заключил ее в объятия. — Все те женщины... забудь о них. Как забыл и я. Они больше ничего для меня не значат. И вообще, та жизнь для меня осталась в прошлом. Теперь только ты имеешь значение. Притом даже больше, чем сама сделка.

— Но я... не могу поверить в это. Мне нельзя.

— Но почему, черт возьми?

— Ты граф. А все те женщины, они были такими красивыми...

— Дорогая, разве я тебя так ничему и не научил? Ты — самая драгоценная женщина на свете. Сексуальная, как сам дьявол. Тебе не свойственно играть. Ты такая, какая есть, непосредственная, естественная. Твои волосы не результат химии.

— А... мои ногти ненастоящие.

— Зато ты сама настоящая!

Реми яростно притянул Эми к себе. Взгляд его полыхал черным пламенем, сердце неистово стучало, и вскоре сердце девушки забилось ему в такт.

Постепенно забывая о вспыхнувшей было ревности к другим женщинам, Эми ощутила такой прилив желания к этому мужчине, что засомневалась: а правда ли, это происходит с ней?

Погладив его щеку, она набросилась на него с поцелуями, проникнув своим языком глубоко-глубоко, втянув в себя его запах, выпив до дна. Один этот запах свел ее с ума, заставив желать большего.

Тяжело дыша, Реми крепко сжал ее в объятиях.

Больше всего на свете ей хотелось заставить его забыть о других женщинах, хотя бы на то время, что она была рядом. Ее поцелуи и игривые руки раскалили Реми добела. В каждое прикосновение она вкладывала столько энергии и столько души — в каждый мимолетный поцелуй.

И уже через пару минут Реми так же загорелся и так же желал ее. Он подхватил Эми, и в мгновение ока оба оказались в постели.

Они занимались любовью самозабвенно, и широкая кровать была им помощницей. Потом они переместились в отделанную золотом мраморную душевую, где Эми, тяжело дыша, прильнула к Реми, а он смело и дерзко ласкал ее в самых разных местах.

В этот волшебный миг Эми чувствовала себя любимой, хоть это и было невозможно. Она подняла голову и вопросительно посмотрела на него.

— А ты хороший учитель, — прошептала девушка как можно беззаботней.

— Ты думаешь так после всего, что между нами было? — изумился Реми, явно обиженный. — Уроки секса от опытного соблазнителя, значит? Черт возьми! — Одним рывком он избавился от ее объятий.

— Реми!

Хлопнув дверью душа, он сорвал с крючка полотенце.

Холодный воздух ворвался в наполненную горячим паром душевую, и Эмили задрожала.

— Реми!

Ответа не последовало.

Она без сил привалилась спиной к влажному мрамору стены, подставив тело под теплую струю.

И неожиданно ощутила себя такой несчастной, что слезы ручьем заструились по щекам.

Слишком разъяренный, чтобы заниматься делами или вести переговоры, Реми бросился к бару. Высокие окна открывали шикарный вид на Канн. Причудливые темные облака сгущались над Средиземным морем. Впрочем, сейчас погода была Реми безразлична.

Схватив хрустальный бокал, он плеснул в него скотч, расплескав янтарный напиток по рукам.

Скотч тяжестью лег в его желудок. Надо же. Он пьет как какой-то американец, до обеда.

Реми покачал головой и спрятал бутылку назад, в шкаф. Отодвинув от себя бокал, он отвернулся от бара.

Черт ее возьми! Реми припомнил, как они кувыркались на широкой кровати, как переплетались их ноги и руки, как жадно он хватал ртом ее губы, а она вздрагивала и извивалась от его прикосновений.

Реми передернуло от того, как приятно ему было, когда он входил в ее влажное лоно последний раз. Воспоминания еще не остыли. Боже, ни с одной женщиной ему не было так хорошо. Ни одна не была такой отзывчивой, такой горячей и упругой... такой сумасбродной. Сладкая моя.

А она... она считает, что это игра, а ты ее игрушка, глупец. Вся проблема состояла в том, что он-то больше не играл.

Слишком ясно она дала понять, что просто использует его. Наверное, это ему наказание за то, что в свое время он использовал других. Но как это больно!

Нет, он не будет влюбляться в нее.

Не такой же он дурак.

Это все только секс, не больше. Она хотела только этого. Отныне он ее не разочарует.

Приблизившись к сверкающему зеркалу с косметическим карандашом в руках, Эми осторожно обвела контур глаза. В этот момент постучали.

Она вздрогнула.

— Входите.

Дверь распахнулась. Рука ее дрогнула, и карандаш, упав на пол, подкатился к ногам мужчины.

Реми наклонился и подобрал карандаш. Затем медленно выпрямился, и Эми увидела, насколько он был напряжен. Реми присел за стол и протянул ей карандаш.

— Неплохо выглядишь, — сказала она, обратив внимание на его темный пиджак и брюки.

Он ничего не ответил.

Тогда она взяла карандаш и, желая как-нибудь разорвать напряженную тишину, произнесла:

— Так ты позвонил, кому хотел?

— Нет. Я слишком много выпил. Потом немного пробежался. Неправду говорят о том, что сексуальные упражнения добавляют адреналина в кровь или улучшают настроение.

Эми невольно улыбнулась.

— А ты преуспел в этих упражнениях гораздо лучше меня, — заметила она.

— У тебя есть время научиться, — усмехнулся Реми. — Мне все еще надо созвониться с инженером и архитектором. Когда будешь готова, я могу взять тебя на прогулку. Ах да, и оденься по случаю. Мы где-нибудь пообедаем, а позже потанцуем. Или если предпочитаешь азартные игры, то у меня есть любимые казино, можем зайти.

Лучше было бы остаться на вилле, но теперь находиться с ним наедине стало невыносимым мучением. Несмотря на недавний секс, Эми все еще была возбуждена, да и он тоже, несмотря на пробежку.

Реми ушел, а она бросилась в спальню и достала из чемодана свое сексуальное красное платье, после чего расправила простыни, на которых они занимались любовью.

Одевшись, она спустилась вниз и стала искать его по всему дому. Реми оказался в большом зале, у телефона. Глаза его зажглись при виде девушки. Как и в первый раз, когда он ее увидел в этом платье.

Но он тут же опустил голову и продолжил разговор.

Разочарование кольнуло Эми: неужели трудно было хотя бы улыбнуться в знак одобрения? Отчего-то это было очень важно. Эми так хотелось, чтобы он сказал ей что-то теплое и приятное. Очень хотелось.