Нравы козацких ходоков за зипунами и немецкий порядок составили в течение всего одного поколения в Днепровско-Бугском лимане уникальный характер нового анклава – причерноморских немцев.

Не боящиеся крови арийцы с огромной примесью казацких кровей вдруг оказываются монополистами в рыболовецком промысле северо-западной части Причерноморья. Как и колонисты – немцы в глубине Малороссии, в таком же состоянии оказываются и жемчужина у моря, город Одесса, и устья реки Дунай и Днестр. Рыбаки, ранее снабжавшие Хаджибей, верховья Дуная и окрестности рыбой, вдруг оказались под жестким прессингом Вовчей семьи. Остатки бывших «верных казаков», расселившихся вдоль побережья и поддерживающих семью, за верность получают себе или старшему наследнику жену от семьи. Ничего, что она ранее была из вновь поселившихся немецких колоний. Главное, что она от Вольфов. Ну а те, кто все же были против, как правило, не возвращались однажды из моря, встретив в море одну из казацких чаек теперь уже причерноморских немцев.

С конца XVIII века вся Европа, как и вся Малороссия, становится рынком сбыта черноморской тюльки, кефали, скумбрии и судака, контролируемым Вовчей семьей. Сотни баркасов и десятки шаланд ловят рыбу, перевозят соль, грузы и людей по Днепру, Дунаю и Дону. А на Кинбурнской косе совет старейшин и женсовет семьи постановляют заняться строительством двух трехэтажных особняков: семье и детям негде жить и учиться. И это на песке, где уже через полметра начинаются грунтовые воды, а до ближайшего каменного карьера десятки километров по прямой, там, где новые двухэтажные особняки появятся спустя пару столетий – в третьем тысячелетии. Николаевская мореходная школа начинает учить немецкоязычных юношей и девушек морским профессиям, готовя Вовчему кодлу собственных капитанов.

В далеких 1930-х годах после периода НЭПа (новой экономической политики), начатой еще Лениным, в Советском Союзе появились тысячи миллионеров, олигархов и олигархических кланов. Одним из таких кланов оказался этнический анклав причерноморских немцев. Почти за полтора века семья из трех десятков человек превратилась в настоящий клан, в котором могли называть своим прародителем Йосифа Вольфа более 5 тысяч человек. Еще около трех десятков тысяч человек в результате браков, кровного братства и прочих случаев могли говорить о степени родства с Вовчей кодлой.

Уже в начале XX века семейство колонистов Вольфов можно было сравнить с семейством современных корейских Чеболей, имеющих влияние и свои интересы не только в своей стране, но и за ее пределами. В начале третьего тысячелетия около тридцати Чеболей Южной Кореи участвовали в 46 процентах продаж в Южной Корее в промышленной отрасли, определяли экономическое состояние страны и стали причиной бурного развития страны в послевоенный период. Всего полстолетия развития – и такие показатели в Корее. А что же было за 166 лет существования Вовчей кодлы? Як то казала бабуся Полина: «Дядьки завжди в думі сиділи. Як то при цари, так й у радянськи часи… Ще й на заводі керували. Що то за дума? Й що це за завод?» Дума она при царе была. А в советские времена называлась советом народных депутатов.

В городах Очаков, Николаев и Одесса семья всегда имела своих представителей на должностях типа заместитель Совета народных депутатов. Например, эту должность занимал в 1934 году в городе Николаеве старший сын и наследник Вовчей кодлы. Далее, как обычно, он был арестован в 1934 году и расстрелян в 1934–1935 году; дата и место расстрела неизвестны.

А Черноморский судостроительный завод, с 1908 года путём слияния акций вошедший в состав завода «Наваль» («Анонимное общество судостроительных, механических и литейных заводов в городе Николаеве»), в 1912 году переходит под контроль Санкт-Петербургского международного коммерческого банка (после ожесточенной борьбы французского и немецкого капиталов). Наиболее сильное влияние на деятельность этого банка оказывали германские банки (особенно Diskonte Geselschaft). Банк тесно сотрудничал с домом Сименса, а также с Берлинским вексельным банком и с Deutsche Bank («Дойче Банк»). Ведущие места в банке того времени занимали выходцы из Германии и Австрии; вся банковская переписка также осуществлялась на немецком языке. Активы этого банка были конфискованы в пользу Государственного банка Российской Республики (Советской), однако ведь всем известно, что государство не в состоянии конфисковать активы частных лиц в международных банках: всего лишь необходимо переехать за границу, и получи денежки в любом отделении банка в любой стране.

Этот же «Дойче Банк» с 1926 года возглавил финансирование экспортных поставок в Советский Союз из Германии.

Так что финансы семьи Вольфа вполне заслуженно оказались надежно защищены от нападок деятелей от компартии и НКВД, морская граница на Черном море была условной, а доля государственного рыболовецкого флота в Очакове к началу войны занимала менее четверти общего водоизмещения, все остальное – Вовчая кодла. Замахнувшись на семью главы клана причерноморских немцев, Сталин и его окружение создали условия, при которых власть в бывшей Одесской республике стала своего рода символичной. Регион Одесской области, в которую в те времена входил и Николаев с Очаковом, элита которого имела немецкое происхождение, для партаппаратчиков вдруг стал своего рода Бессарабией в период с 1940-го по июнь 1941 года. Власть вроде есть, а на местах полное ее игнорирование. 350 тысяч одесских немцев и почти 40 тысяч причерноморских немцев, а также население оккупированной в 1940 году Бессарабии, все эти этнические анклавы вдруг стали настоящей пятой колонной на юге Украины, с цветами встречавшей вермахт.

В Николаеве с 1934 года вдруг замерла судостроительная промышленность: самый могучий линкор Советского Союза, и не только Союза, так и остался стоять на стапелях Черноморского судостроительного завода, так как немцы отказались продавать Советскому Союзу карусельный станок, необходимый для установки башен орудий главного калибра. Так было вплоть до прихода в Николаев вермахта. Город Николаев без единого выстрела также оказался в руках Германии. Не пройдет и недели, как в город, словно в сдавшийся Париж, прилетит Гитлер, встречаемый тысячами восторженных немцев.

Как тут не вспомнить выражение Филиппа II Македонского: «Осёл, нагруженный золотом, возьмёт любую крепость».

Что говорить о дивизиях юга Украины, первой линии обороны, даже гвардейских типа Чапаевской. Они существовали в основном только на бумаге. Чапаевская дивизия, отмобилизованная в начале войны в Бессарабии, потеряла более 60 процентов личного состава в первые же дни столкновения с Румынской армией (из-за дезертирства, ведь тот, кто еще год назад утро начинал с молитвы за короля румынского, явно не будет воевать против румынских войск, во имя чужих лозунгов, против своего народа). Вторично она была пополнена в Николаевской области (в регионах, где жили одесские и причерноморские немцы, а также их соседи, типа Щербининых, бывшие сербские колонисты) и тут же потеряла половину своих бойцов в первых же столкновениях. Так, 50-й полк этой дивизии, обороняя Николаев, растворился в полях кукурузы в районе селений Корениха и Шурино. Полк пошел в контратаку, зашел в кукурузное поле и там растворился… Позднее командование полка будет расстреляно по решению «тройки» трибунала, а солдат из этого полка и очаковского гарнизона немецкие караульные будут продавать по цене поросенка. Так были выкуплены многие красноармейцы. Так был куплен и дед Иван бабой Шурой из Каменки. Молодка, по совету соседей, взяла кабанчика – порося, пошла десяток километров до лагеря, прошлась вдоль забора лагеря, увидела приглянувшегося ей паренька и объявила его своим мужем. Поросенок пошел в котел смеющимся дойчен зольдатам, а дед Иван с бабой Шурой воспитал потом аж пятерых детей. По итогам боев в Очаковском районе получился целый бум свадеб и настоящий демографический взрыв среди местного населения.