Новый взрыв по корме на траверзе левой кормовой машины в пятнадцати метрах от корпуса выломал правый борт машинного отделения на шесть шпаций (часть корпуса корабля примерно пять метров), вспучив палубу и раскрыв ее над машинным отделением (словно кто-то выел кусок торта), открыв сверху внутренности машинного отделения и двигатели. Также развалилась и часть днища отсека, над которым повис левый главный двигатель. Левый главный двигатель словно повис над водой, протянув от себя вал, висящий над глубиной к сальнику левого винта.

Мгновенно забортная вода хлынула внутрь отсека, затопив его и накрыв собой всех присутствующих, и тут же отхлынула, захватив с собой часть корпуса и матросов – двух мотористов с электриком и трюмным, унесла из машинного отделения в море.

Еще один взрыв по правому борту, произошедший примерно в трех десятках метров на траверзе старшинского отсека, срезал три десятка заклепок правого борта, и сквозь разошедшийся шов хлынула вода.

Следующая бомба, как и первая, зацепилась за ствол второго орудия главного калибра. Новый взрыв над верхней палубой вырвал из гнезда башню главного калибра и сбросил за борт. Бронированная башня 45-миллиметровой артустановки 41-К просто слетела с погона, покатившись к флагштоку, после чего как в замедленной съемке замерла на срезе палубы, покачалась, словно думая, идти или не идти, и перевалилась за борт, отправляясь на дно.

Несмотря на установленные впереди боевой рубки экраны в виде четырехмиллиметровых листов брони, несколько осколков пробили лобовую броню рубки, залетели внутрь наполненного людьми помещения, довершив поражение осколками контуженого личного и командного состава главного командного пункта корабля.

Два оставшихся самолета смогли выбросить свои бомбы по монитору и даже улететь от корабля, дымя горящими моторами и светя дырами в крыльях и фюзеляже.

«Юнкерс» – надежная и крепкая машина, даже на честном слове должна дотянуть до аэродрома или до своих войск. За еле летящими домой самолетами полетели в сопровождении и отбомбившиеся ранее бомбардировщики. Безвозвратные потери каждой второй машины из эскадрильи и ее командира в бою против двух кораблей Дунайской флотилии… Кто мог подумать о таком еще утром? На Ju-88 есть еще и пушка, и крупнокалиберные пулеметы. Но противник явно показал, что имеет, чем ответить в ближнем бою. Радиограммы нерадостных отчетов пошли в эфир в коротковолновом диапазоне, перехватываемые не только немецкими радистами, но и радистами планеты. Ведь радиоволны коротковолнового диапазона, постепенно затухая, могут несколько раз обогнуть земной шар.

15.10

Еще некоторое время корабль прошел по инерции вперед и остановился, качаясь на волне, не дотянув до Покровского две мили. Горящая надстройка парила черным, насыщенным копотью дымом. Изредка на надстройке взрывались попавшие в костер патроны пулеметной установки. Жаркое пламя горящего топлива вырывалось из развороченного моторного отсека.

Вначале на верхнюю палубу замершего на глади залива корабля из кают-компании, в которой он разворачивал операционную, поднялся фельдшер Панасенко, следом за ним на верхней палубе появился, придерживая сломанную левую руку, старшина второй статьи Никитин – командир носового зенитного орудия 41-К. Следом за ними наверх поднялись командир БЧ-4 Араков и его радист Березовский. Палуба и надстройка были сплошь завалены трупами или находящимися в бессознательном состоянии людьми. Всё было мокрым от морской воды, перемешанной с кровью.

Корабль и люди, выжившие вопреки судьбе…

Спустя сутки превращенный в лазарет, требующий заводского ремонта, монитор начал свой путь в Новороссийск.

На борту буксируемого поврежденного корабля, вчера еще горевшего, с развороченной взрывами палубой и корпусом, помимо уложенных по всей палубе и в отсеках раненых находился тяжелораненый командир монитора «Ударный» – капитан 3-го ранга Прохоров. Возле пребывающего в коме Прохорова в кают-компании суетился корабельный фельдшер Панасенко, живой человек в новой реальности, вместе с двумя медсестрами по имени Ира и Юля пытающийся спасти жизнь своему командиру.