ранили глубже, чем иной раз неудачно задевшая сабля. Девчонки иногда били ею так, что на предплечье оставались глубокие царапины, не смотря на защитную куртку. Полоски ран напоминали след дикого животного, что неудачно зацепило тебя коготками. Игнат ‒ как то животное: бьет больно и в самое сердце! Нанося своими словами глубокие раны. Я тоже хороша ‒ откликаюсь на его ласки и страсть, забывая обо всём. Ворвавшись в квартиру, я с разгону захлопнула дверь, желая хоть немного выпустить гнев. У-у-у! Гортанный звук вырвался сам по себе от сознания, что моя сумка осталась в его багажнике. Черт! Подбежав к окну с надеждой, что он ещё не уехал, я лишь с сожалением сползла на пол, и не в силах более сдерживать внутреннее напряжение, разрыдалась. Сильные тоже плачут! Одна. Я осталась совершенно одна! Некому меня ни пожалеть, ни защитить. За что меня судьба-злодейка невзлюбила?! Всю жизнь тружусь, стараясь быть достойной, и с уважением отношусь ко всем окружающим. А меня все палкой бьют, бьют и совсем не жалеют… Звонок во входную дверь вывел меня из транса. Но слёзы так и текли ручьём, грозя всемирным потопом. Вытирая их на ходу, направилась в прихожую. Видимо, Алла пришла узнать, как прошли соревнования. Только Аллка у меня и осталась. И что я ей скажу?! Даже не знаю, с чего начать. Приоткрыв немного дверь, я вздрогнула, наткнувшись на хмурого Игната. Инстинктивно дёрнувшись, я попыталась захлопнуть дверь, и, вероятно, хорошенько придавила его ступню, которую он просунул, не давая мне отгородиться.

– Волчонок, ты что плачешь? ‒ столько нежности проскользнуло в его голосе, что мне захотелось взвыть ещё громче. Он ловко пропихнулся в мою обитель, крепко обнимая меня, и ловя своими губами каждую мою слезинку, что катились по щекам. Его напор и страсть отвлекали и заволакивали, пробуждая совершенно противоположные эмоции. Наваждение какое-то, с ним ‒ как на лезвие бритвы. Такая тонкая грань, что разделяет безумие страсти и слёзы. И все-таки здравый рассудок постепенно вывел меня из плотно накрывшего морока. Придет день ‒ и он устанет от меня, уйдёт. Вначале так всегда: новая игрушка, новые эмоции, острые ощущения. Потом ‒ безразличие и раздражение, а в итоге тебя забыли, где-нибудь припарковав на случай, если вдруг понадобишься. Отстранившись от него, я перевела дыхание ,пытаясь как можно спокойней произнести:

– Я ударилась, нечаянно споткнулась о тапки в коридоре и чуть не упала. Ушиблась, вот и слёзы выступили, ‒ он осмотрел коридор и, не увидев нигде на полу виновника моего столкновения, хмыкнув, ответил:

– Понятно, тапки, значит, были наказаны и поставлены в угол, я правильно понимаю? ‒ он обвёл любопытным взглядом мое скромное жилище.

– Игнат, мне сложно понять все происходящее, столько всего произошло за последние недели, честно, я просто в растерянности. От чистого сердца прошу: не усложняй мне жизнь, я просто не выдержу и сломаюсь в этом постоянном сражении, ‒ совсем тихо попросила я, уткнувшись ему в шею. Я отчетливо чувствовала на своих губах пульсирующую жилку, что билась в такт моему сердцу.

– Может, стоит попробовать сдаться? Расслабиться и получать удовольствие, попробовать довериться мне, я тебя не обижу, ‒ его голос завораживал. Хотелось действительно сложить оружие и попытаться свалить с плеч неподъёмный груз в виде нескончаемых проблем.

– Прости, что-то я совсем устала, утро выдалось чрезмерно насыщенным. Сейчас мне необходима горячая ванна и сон на два часа как минимум, ‒ попыталась высвободиться из его объятий. Игнат ослабил немного свою хватку, но лишь для того, чтобы завладеть моими губами. Целовал страстно, жадно, так, что стоял звон в ушах. После недолгого сопротивления, в тот момент, когда воздуха не осталось вовсе, я сдалась, отвечая на его безумно вкусный поцелуй. Время остановилось. Я, словно Алиса из страны чудес, упала неожиданно в нору, и падала долго, пока не оказалась в непривычном для меня мире. В другой реальности. Где яркая тональность цвета слепила глаза, и в то же время манила познать и узнать больше о том, о чем принято молчать. О сексе, диком прочном сексе, что мне довелось познать в объятиях этого мужчины.

– До вечера, волчонок, ‒ он отстранился, и мне сразу стало холодно, неуютно без его объятий.

– Отдохни хорошенечко, я попрошу, чтобы нам приготовили ужин в комнате, надеюсь, в этот раз мы все-таки поужинаем вместе. Он ушёл, оставив после себя блаженную негу и плотское желание. Запах его парфюма витал в воздухе, дразня и щекоча мои ноздри. Сумка с экипировкой, забытая в его машине, стояла сиротливо в углу.

Глава 11

Игнат

Упрямица моя чертовка. Тапки, говорит! Школьница, блин! Я ее этим тапком по мягкому месту отшлепаю, а позже… Ладно, достаточно, у меня ещё совещание и важная встреча. Совсем дела забросил, гоняясь за этой дерзкой девчонкой, словно малолетний пацан. Рука автоматически потянулась к сигаретам, ‒ с этим тоже пора завязывать. Выкинув через окно пачку, я рванул с места. Довольный, как черт, ухмыляюсь от удовлетворения, что мой волчонок ‒ не глыба льда, а строптивая девчонка, которую необходимо воспитывать. Ох, как руки чешутся заняться ее воспитанием сию минуту! Мотор довольно урчал, поднимая мне настроение ещё больше, картинки пролетали калейдоскопом, сменяя одна другую. Чертовка на моем капоте: голая, с раздвинутыми ногами, м-м-м… Волосы, что трепал ветер, ласкают ее полную грудь и розовые соски. Надо же, какая карамелька мне обломилась.  Моя! По дороге в офис решил заехать в ювелирный магазин, хотелось что-то подобрать чертовке, поставить на ней свою очередную печать.

– Добрый день, ‒ поздоровался со мной достаточно пожилой мужчина, ‒ желаете приобрести что-то особенное для вашей дамы? Хм, хороший вопрос.

– Да, можно и так сказать, ‒ растеряно почесав бровь, я не представлял, чего именно бы хотел.

– Кольца, браслеты, серьги, подвески, что вас может заинтересовать? Может, гарнитур? ‒смотрел он на меня изучающе из-под своих круглых старинных очков. Казалось, он вышел из прошлого века. Костюм с жилеткой, с которой свисала цепочка, скрывающаяся в нагрудном кармане, и опрятные, но немного поношенные вещи, создавали образ безумного сказочника.

– Нет, ничего такого, хочется чего-то простого и особенного, ‒ блин, сам не знаю. Зачем я только сюда припёрся?

– Скажите, может, вам смастерить что-то лично для вас? Вам на когда? Если простенькое ‒ могу к вечеру попробовать сделать, ‒ продолжал он смотреть на меня с любопытством. Ювелир значит, а что, пусть попробует.

– Хочу что-то с надписью «моя»! ‒ выдержав напор его взгляда, озвучил своё желание.

– Что же, давайте тогда я вам сделаю подвеску. Какой использовать материал? ‒ терпеливо выспрашивал он.

– Платина, и если успеете, то усыпьте надпись мелкими бриллиянтами так, чтобы переливалась и сияла, словно луна. Деньги