— Я знаю, — холодно ответила Люси. — Он позвонил мне, и я вас ожидаю. Моя квартира на втором этаже. — Она нажала кнопку, и нижняя входная дверь отперлась, Потом она вышла на площадку, прислушиваясь к стуку; каблучков поднимающейся по лестнице девушки.

Сначала из-за перил показалась макушка блондинки, затем хорошенькое, совсем юное личико, с любопытством поднятое вверх. Когда она увидела, что ее ожидают, по ее ярко-красным губам скользнула застенчивая улыбка. Она подошла к Люси, нервно сжимая в руках черную замшевую сумочку.

— Мисс Гамильтон? Я... я... понимаю, что с моей стороны ужасно нескромно врываться к вам в такой поздний час, но мистер Шейн сказал...

— Я знаю, что сказал мистер Шейн, — сухо оборвала ее Люси. — Это входит в мои обязанности — оказывать помощь его перепуганным насмерть клиенткам. Входите.

Она пропустила девушку в ярко освещенную комнату, закрыла за ней дверь, дважды повернула ключ, затем повернулась и стала медленно рассматривать свою посетительницу.

Та дошла до середины длинной комнаты и стояла, повернувшись к Люси спиной. На какой-то момент ее плечи беспомощно опустились, и Люси с трудом удалось сдержать себя, чтобы не выказать ей симпатию и сочувствие. А она не хочет испытывать чувство симпатии к этой девушке, черт бы ее побрал. Она почти ненавидит девушку, которая отняла у нее Майкла в эту особую ночь.

Девушка продолжала стоять спиной к Люси. Та подошла к ней и спокойно сказала:

— Значит, вы мисс Польсон? Можно вас называть Нелли?

При этих словах девушка резко повернулась. Черты ее лица исказились, в глазах засверкали бешеные огоньки. Люси вспомнила предупреждение Шейна: "Я не знаю, рехнулась она или нет, во всяком случае, находится на грани этого". ""На грани" — это, по-моему, слишком мягко сказано", — подумала Люси.

— Откуда вы знаете?.. Кто вам сказал, что мое имя Нелли Польсон?

— Мистер Шейн. Он сказал мне это, когда мы разговаривали с ним по телефону.

— Ах так? — Черты ее лица постепенно разглаживались. Она даже попыталась улыбнуться, когда копалась с замком своей черной замшевой сумочки. Наконец она открыла ее, достала листочек бумаги и протянула его Люси.

— Вот записка, которую он вам написал.

Люси взглянула на нее и нашла примерно то, что и ожидала увидеть. А между тем девушка подошла к тахте и сняла жакет.

— О, вы уже налили мне вина, — обрадовалась она, протягивая руку к стакану, ожидавшему возвращения Шейна. — Я с удовольствием выпью стаканчик после всего, что мне пришлось пережить.

— Но не этот, — резко крикнула Люси.

Девушка отдернула руку, как будто обожглась о стакан, и смотрела на Люси, крайне озадаченная ее возгласом.

— Извините. Я думала, что вы это приготовили для меня.

Она надула губки и была теперь похожа на маленькую девочку, собирающуюся заплакать, потому что у нее отняли ее любимую куклу. Люси приуныла. "Боже мой, ну и удружил же мне Майкл на сей раз", — а вслух она поторопилась сказать:

— Конечно, я буду очень рада, если вы выпьете, только... только я принесу вам другой стакан. — Она быстро пошла в кухню и вернулась со стаканом в руке. Ее щечки вспыхнули румянцем, когда она смущенно объясняла: — Я довольно суеверная. Я налила этот стакан для мистера Шейна перед тем, как его вызвали к вам, и он обещал мне обязательно вернуться еще до полуночи и выпить его.

— До полуночи? — как эхо повторила гостья, наблюдая, как Люси наливает другой стакан, и посмотрела на часы.

— Я, конечно, не верю, что он придет. — Люси взяла свой бокал, в который час тому назад налила себе немного коньяка. Кусочки льда почти совсем растаяли, и разбавленный напиток принял бледно-янтарную окраску. Девушка отхлебнула немного из своего стакана и пробормотала:

— О, он ужасно крепкий. Правда?

— Я люблю коньяк неразбавленный, — призналась Люси. — Я сейчас принесу вам содовой или просто чистой воды.

— Нет, не беспокойтесь. Я думаю, что так будет о'кей. Я буду пить его маленькими глоточками. А что еще рассказывал вам обо мне мистер Шейн?

— О, очень немного. Он сказал, что какой-то ужасный мужчина гоняется за вами с револьвером в руке, что вы до смерти перепуганы и что я не должна никого сюда впускать. Так что вы можете больше не беспокоиться, — продолжала Люси. — Я абсолютно уверена, Майкл все устроит.

— О, в этом я не сомневаюсь, — живо согласилась с ней девушка. — Он действительно замечательный человек. Правда? Я говорю о мистере Шейне. Как это, должно быть, чудесно — работать с ним. Интересно и волнующе.

— Да, нам не приходится скучать, — сухо согласилась Люси. — А теперь слушайте: я не хочу проявлять излишнее любопытство, я знаю, что вы ужасно расстроены и беспокоитесь о своем брате.

"Кажется, я очень удачно выразилась", — подумала с удовлетворением Люси. Если ее брат действительно убит, в чем, по словам Шейна, девушка уверена, или если ее брат тот, который охотится за ней, Люси почувствовала, что ее фраза звучит достаточно неопределенно, чтобы быть уместной в обоих случаях.

— Поэтому, если захотите просто так посидеть спокойно и совсем не разговаривать, пожалуйста, я не возражаю, наоборот, буду очень рада. Если вы захотите лечь после того, как выпьете свой коньяк, пожалуйста, у меня есть свободная постель, Сейчас вам, самое главное, необходимо успокоиться и все забыть. Мы можем сделать вид, что мы с вами старые друзья, что вы забежали ко мне на минуточку, просто так поболтать о… ну, скажем, о кораблях, о башмаках, о сургучных печатях и т. д.

В ответ она получила робкий благодарный взгляд:

— И может быть, о капусте и о королях? Но скажите, мистер Шейн ничего не говорил вам относительно того, что произошло сегодня вечером в отеле "Эдельвейс"?

— Ни словечка. Вот вы можете рассказать, если, конечно, хотите, если у вас есть такое настроение. Между прочим, я сама отнюдь не детектив и ничего не смыслю в дедукции.

— Пожалуй, вы правы. Пожалуй, мне следует попытаться рассказать все, чтобы несколько разрядиться. А вы думаете, мистер Шейн обязательно вернется до полуночи допить свой коньяк?

— Да, но только в том случае, если он успеет до тех пор закончить дело, за которое взялся. А что это за дело, вам лучше знать, чем мне.

Люси вдруг опомнилась, встала с дивана,