Буммммм!

— Прекрати немедленно!

Буммммм!

— Ну погоди, — я торопливо застегивала пуговицы на блузке, — сейчас ты у меня получишь! Совсем разбаловалась, бесстыдница! Что за спешка?! Пива ты вроде на ночь не пила, можно и потерпеть!

Буммммм!

Да что такое с ней сегодня?

Я открыла дверь и посторонилась, опасаясь оказаться кеглей, сбитой пушистым шаром. Но Кошамба, как и все представительницы ее рода, обладала не только шестым, но и седьмым с восьмым чувствами, она, похоже, уловила момент открытия двери и никакой атаки не случилось.

— Ага, испугалась! — мстительно хохотнула я, выходя из комнаты. — Знаешь, что получишь вразумляющий пендель… Кошамба? Да что с тобой сегодня!

Кошка стояла на подоконнике на задних лапах, передними опершись на стекло, и неотрывно всматривалась куда-то в даль. Услышав мой голос, она обернулась и снова закричала — громко, настойчиво, нетерпеливо.

«Выпусти же меня, наконец!»

Как-то так.

Что-то не очень похоже на обычное желание всласть покопаться в песке. Неужели…

— Кошамба, — я подошла к входной двери и распахнула ее, — уж не Карпов ли наш загулявший на горизонте замаячил?

Услышав имя своего кавалера, кошка издала странный фыркающий звук, который — вот честное слово! — был очень похож на «наконец-то сообразила!», спрыгнула с подоконника и пулей пронеслась мимо меня.

— Где же твоя женская гордость? — крикнула я ей вслед. — Мужик шлялся невесть где почти три недели, ни письма, ни эсэмэски, ни звонка по телефону! Ты должна гордо игнорировать гуляку, а не нестись к нему, подхватив юбки!

— Варя, ты кого это воспитываешь?

Я невольно вздрогнула — нервы ни к черту все-таки! — и обернулась:

— Привет, Моника! Ты чего подкрадываешься?

— Ничего я не подкрадываюсь, — улыбнулась девушка. — Просто ты так вопила, что тут рота солдат могла промаршировать, ты бы не услышала.

— Я не вопила, я пыталась напомнить одной хвостатой особе о наличии таких женских качеств, как гордость и достоинство!

— А что случилось? Заневестилась Кошамба, пошла личную жизнь устраивать?

— Именно туда она и пошла, только состояние невесты тут ни при чем — кавалер ее, похоже, объявился.

— Какой еще кавалер? — озадаченно вскинула брови Моника. — Разве у кошек бывают постоянные коты?

Ах да, она ведь не знает ничего о кошачьем семействе! Как-то не пришлось к слову рассказать, не до того было.

— У некоторых бывают. Пойдем, прогуляемся перед завтраком, я тебе расскажу про Атоса Карпова и Присциллу-Кошамбу.

День выдался не самый подходящий для прогулок — конец сентября все-таки, дожди и серое небо все чаще. Вот и сегодня было пасмурно и прохладно, но хотя бы без дождя.

Так что мы даже в беседке немного посидели, в той, где я видела Марфу и Александра. И я рассказала Монике все-все про наших котов. В том числе и то, что именно Атос Карпов привел моих родителей к последней жертве Гизмо[6]. Правда, теперь Карина Эшли (она же Катерина Сиволапова) ничего знать об этом не хочет, очень быстро забыв, что из-за нее едва не погибли мои мама и папа. И выступать в качестве свидетельницы обвинения на судебном процессе Сигизмунда Кульчицкого не будет. Магдалена, видимо, подобрала для накрашенного ротика Сиволаповой-Эшли денежную затычку нужного размера. Ну и фиг с ней, обойдемся.

— Надо же! — мечтательно улыбнулась Моника. — У Павла даже кот такой же верный и честный, как и его хозяин! Вот, — улыбка на лице девушки сменилась грустью, — кот вернулся, а Арлекино…

Она всхлипнула раз, другой, губы задрожали, глаза моментально подернулись влагой. Этого еще не хватало!

Надо срочно ее отвлечь, а заодно — увлечь в сторону дома, где передать с рук на руки Марфе, пусть чаем успокоительным напоит свою будущую невестку.

— И Павел, Арлекино твой, вернется, вот увидишь! — я поднялась и потянула за собой Монику. — Вместе с отцом и вернется, и мы вам такую свадьбу забабахаем — небеса вздрогнут! Ты будешь самая красивая и самая счастливая невеста в мире, потому что иметь рядом такого человека, как Павел, — редкая удача. Вряд ли хотя бы один мужчина на этой планете относился к своей любимой так нежно, трепетно и самозабвенно, как твой Арлекино!

— Правда? — ну вот, и снова глазки засияли! — А как же Мартин? Разве он иначе к тебе относится?

Мартин! Да, Мартин реально самый лучший в мире мужчина, но для меня. Сейчас эту тему развивать не будем.

— Иначе, конечно!

— Неправда! Я, да и не только я, все остальные тоже видят, как он на тебя смотрит! Ну да, он выглядит очень холодным и жестким…

И не только выглядит, он такой и есть. С чужими.

— …но когда Мартин рядом с тобой, он такой… такой домашний!

— Все так, Моника, но не забывай — Мартин Пименов сам по себе один из самых желанных женихов в России, да и не только в России. Недостатка в женском внимании он не испытывал никогда. Чего не скажешь о Павле… И для него твоя любовь — неожиданный подарок судьбы. Он и мечтать о таком не мог.

— Потому что дурачок, — нежно улыбнулась Моника. — Да он самый-пресамый красивый, мама просто ничего не понимает! Разве можно его сравнить с каким-то Шипуновым!

— Погоди-погоди, — я задержала девушку за руку у самой двери, — какой еще Шипунов? О чем ты?

— Ай! — небрежно отмахнулась Моника. — Мама вчера разговор завела — познакомилась на днях с Максимом Шипуновым, помощником думского депутата Ламина. И столько дифирамбов за единицу времени я еще ни в чей адрес не слышала: и красавец редкий, и умница, и перспективный, и вообще — вот такого зятя она всегда и мечтала иметь!

Понятно. Вчера как раз супруги Климко нас навещали, и Элеонора решила попытаться — а вдруг получится?

— Ну и что ты маме на это сказала?

— Нахамила, если честно, — не очень покаянно вздохнула Моника. — Сказала, что если она мечтала, то пусть сама своего Шипунова и имеет.

— А Игорь Дмитриевич что на это?

— А он рассмеялся. А мама на него обиделась. А папа сказал, что поделом ей — нам никакой Шипунов не нужен, у нас Павел есть. И подмигнул мне.

— Замечательный у тебя папа!

— Да, классный.

Завтракали, как, впрочем, и обедали, и ужинали в поместье Кульчицких в просторной кухне.

Разумеется, столь плебейская привычка укоренилась здесь в отсутствие Магдалены. И после появления гостей, то есть нас с Моникой, в доме. Хотя поначалу Венцеслав по мере сил старался соблюдать заведенный годами порядок, принимая пищу в строго определенное время, в столовой, за застеленным белоснежной скатертью столом.