Мэдди встала. Странно, что-то она слишком легко отделалась.

— Я лучше пойду, — сказала она. — У меня сегодня много работы.

— Конечно, — ответила Дженнифер, отвернувшись и вновь включая свою гарнитуру: — Да, еще минутку, Мэдди. Сотрудники службы безопасности утром прибудут к вам домой, чтобы забрать Бонус.

Глаза Мэдди превратились в узенькие щелки. Дженнифер возобновила прерванный разговор, словно только что прозвучавшие слова не представляли никакой ценности.

— Привет, сожалею об этом. Ты получила мою… подожди… ах, извини, меня опять прервали. Давай я перезвоню тебе минут через пять? Еще раз извини.

Мэдди возвышалась над столом Дженнифер, едва сдерживаясь, чтобы не сгрести бочонки из «плей-до» и не обрушить их на голову куратора.

— Ты не станешь вмешивать сюда Бонус, — прошипела она, как только Дженнифер отключилась.

— Это зависит только от тебя. Мне ведь надо хоть что-то записать в отчет о происшествии. — Дженнифер наклонила голову и одарила Мэдди лучезарной улыбкой, явив все коричневое гнилое великолепие. — Мы ведь договорились, что всегда надо следовать букве инструкции. Верно?

Мэдди онемела, она с трудом сдерживала рвущееся из нее бешенство. Как выбраться из устроенной Дженнифер западни?

— Просто ответь на один вопрос. Ты что-то сотворила с моим подопытным, чтобы у меня не осталось иного выхода, кроме как пойти на попятную? Ты с самого начала все спланировала?

Дженнифер негодующе уставилась на Мэдди.

— Я бы никогда не стала вредить вашим исследованиям, доктор Бальдино!

— Ладно-ладно, я просто спросила.

— Послушайте, Мэдди, после всех этих лет, что мы с вами работаем…

И пылаем взаимной ненавистью, мысленно добавила Мэдди.

— Но что было бы, если бы я отказалась? — поинтересовалась она. — Что было бы, если бы Бонус никогда сюда не приходила, сегодняшнего кризиса не случилось, вы попытались, а я сказала «нет»?

— Я бы посоветовала вам отправиться домой и хорошенько присмотреться к Арни Хеншоу. В конечном счете вы бы изменили решение.

— Что-то слишком много случайных стечений обстоятельств.

— Если вы и впрямь хотите знать, то я сама только что получила это предложение. Точнее сегодня утром. Я как раз размышляла, как к вам подобраться — как вдруг все и случилось.

Мэдди с трудом верилось в такого рода совпадения, но вдруг вспомнила, как странно вела себя Дженнифер. Вполне вероятно, что как раз мысли о предложении Хеншоу и явились причиной ее странной веселости.

— Вы говорите, что вам все просто в руки свалилось.

— Я бы выразилась несколько иначе. То, что ваш подопытный вот-вот отойдет в мир иной, означает, что следует действовать как можно быстрее, Мэдди. Вот почему мне пришлось слегка надавить на вас. Однако — как вы сами сказали — все сводится к вашей неспособности управлять собственной дочерью. Если бы ваш подопытный не находился в критическом положении, в подобной спешке не было бы нужды. Но я не в состоянии выполнить свою часть сделки с Арни Хеншоу, если опустеет лаборатория, где находится сейчас Менискус.

— Потому что он умирает.

— Вы сами сказали это, не я. Ах, отправляйтесь домой, Мэдди. У вас измученный вид. Вам не придется ничего делать. Я сама устрою поломку воздушного шлюза. Вам же остается только сохранять спокойствие. Вам удастся взять себя в руки?

Когда Мэдди было семнадцать, подружка пыталась обнаружить ее точку Грефенберга с помощью огурца. Мэдди не понравилось это тогда и не нравилось сейчас.

— Вы не прогадаете, если поставите на Арни Хеншоу, — сказала Дженнифер. — Результат не оставит вас равнодушной. И тогда преспокойно сможете забыть обо всем, что сегодня случилось.

Другими словами: раздвинь пошире ноги и думай о цветочках

В левой руке 10Еши прелестный пистолетик двадцать второго калибра, который она с такой силой вдавила в мой висок, что у меня перед глазами вспыхнуло неоновое пламя. 10-я оторвалась наконец от своей камеры и мертвой хваткой впилась в мое запястье. Когда она приложилась своими граблями, мне показалось, будто к коже присосалась целая стая крошечных электрических угрей, так что не осталось ничего другого, кроме как сдаться. Я молча смотрела, как 10-я забирает моего дружка.

— Эх вы-ы-ы, лохастые неумехи, — с издевкой протянула она, загребая мое оружие видеорукой. Запихнула его в бюстгальтер и возобновила съемку. — Ты прямо какая-то чума, никуда от тебя не скрыться.

Заиграли синтетические скрипки — первые аккорды «Я всегда буду любить тебя». Я осторожно попятилась, но в этот раз уже и камера, и пистолет оказались нацелены мне прямо в лицо. Странно, но даже на расстоянии трех футов я отчетливо почувствовала, как ствол удлинился и теперь металлический конец протыкает мне щеку. Состояние расплывчатости, какое возникает после новокаиновой заморозки, когда зубной врач почти наполовину скрылся из виду в твоем горле и попутно интересуется, каким видом спорта ты занимаешься в школе. А твой любимый вид спорта — выпить не меньше шести «эспрессо» и играть на дорожной полосе, а язык так онемел, что вроде как-то не до разговоров, но ты по-прежнему замечаешь этот неумолимый металл, пронизывающий, вонзающийся в перекладины твоего тела с тонкой, пронзительной дрожью — так я тогда чувствовала себя. Ощущения, по крайней мере, именно такие. Я не сомневалась, что когда надо будет меня пристрелить, то рука у 10-й не дрогнет, а вот я ее навряд ли смогу убить. Увидев собственными глазами, как Кери уделала того парня, я слегка забеспокоилась, и, чего уж кривить душой, теперь вся эта перестрелка забавляла меня куда меньше, чем раньше.

Из-за спины 10Еши послышались шаркающие звуки, донеслось чье-то натужное дыхание и сопение. Моя соперница резко обернулась в сторону шума. Одна из этих пронырливых дамочек в костюмчике бортпроводницы, которые, стоит вам только забрести в магазин, не преминут всучить разную хрень от «Органзы» или «Дюны», — как раз такая вот девица в эту минуту ползла между витринами, оставляя за собой кровавый след от простреленной ноги. Ей следовало заранее подготовиться к жизненным тяготам, прикупить утром водостойкой туши. Хотя ее нежелание пользоваться водостойкой тушью, если призадуматься, являлось актом великого оптимизма. Даже если она не собиралась схлопотать пулю в ногу во время субботней стычки в отделе «Эсте Лаудер», кто знает, какой еще сюрприз приготовила ей судьба? Вдруг приятель собирался порвать с ней именно сегодня? Или начальник наорал бы на нее? А потом она могла пройти мимо «Списка Шиндлера» (или чего еще там могли бы крутить по ТВ в витрине «Видео-экстраваганца от Винни») по пути к «Глазам не верю — это же йогурт» во время рекламной паузы и тогда вообще неизвестно, где бы она оказалась сейчас.

— Сук Хи? Сук Хи? Куда ты запропастилась, девочка?

Голос Кери. По моим расчетам она должна находиться за отделом принадлежностей для бритья марки «Поло», в футах пятидесяти от меня. Услышав ее, ползущая девчонка замерла, громко сопя, потом заметила 10Ешу и меня. 10-я застыла в нерешительности. Одновременно с разных сторон поступило несколько тревожных сигналов, и я даже порадовалась, что мне нет нужды разбираться со всем этим самой: теперь обязанность удерживать контроль над ситуацией возлегла на плечи 10Еши, раз уж она заграбастала все пушки. Просто чтобы ощутить радость безответственности, я посмотрела 10Еше прямо в глаза и бесстыже отпихнула осколок стекла по глянцевому полу в ту сторону, откуда послышался голос Кери. Совсем как в четвертом классе, когда К.С. Джонс имел привычку преданно пожирать глазами миссис Диас и в то же время обстреливать Анджелу Бальбони бумажными шариками, обильно смоченными во рту. Следуя примеру К.С. я точно так же одарила 10-ю лучезарной улыбкой, когда подложила ей свинью. 10Еша не улыбнулась в ответ, но, надо отдать ей должное, она и не застрелила меня прямо на месте. По всей видимости, Кери получила мое сообщение, потому что с той стороны больше не донеслось ни звука.