– Да знаем мы, отчего он плачет, – фыркнет современный грамотный читатель. – На зоне же педофилов дерут как сидоровых коз.

Но вот ведь закавыка: зона кожей, звериным нюхом чует человека. Её информированности о происходящем на воле, вплоть до мелочей, могут позавидовать наши следственные отделы. По своим каналам, с которыми не сравниться и детекторам лжи, Серебряков проверен «на вшивость». Зона порешила: какой он педик, настоящий мужик.

Он просил, настаивал, требовал, умолял использовать на собственном допросе полиграф – следствие и суд отказали. Хотя неплохо было бы в определённых мутных ситуациях, вроде этой, прогонять через детектор лжи и следователей, и потерпевших. Разве не стоит этого Правда?

И вот ещё что. Прекратились ли в данном районе схожие по почерку преступления после того, как «извращенец» попал в заключение? Если да – следствие сработало грамотно и эффективно. Если нет – настоящий преступник гуляет на свободе, стал более опытен и по-звериному опасен. Этим же вопросом правомерно задалась адвокат, сделала запрос в МВД. Министерство ну оч-чень сожалело, но запрос не удовлетворило.

Между тем, в соседнем городе объявился маньяк, хватающий девочек в лифтах и подъездах, совершивший изнасилование. Фоторобот – таково свойство всех фотороботов – сер, расплывчат, похож одновременно на всех в целом, и не похож ни на кого в частности. Перемени зимнюю шапку на кепку, сними очки – вылитый «школьный» эксгибиционист. Яркие приметы вроде водолазки и полосатого шарфа на этот раз отсутствуют – к чему преступнику улики, о которых все знают?

Об этой страстной, неземной, бунтарской любви мужа-зэка и жены-«вольняшки» тюремные барды наверняка напишут стихи и положат на душещипательную надрывную мелодию. С кем только их не сравнивали: его – с графом Монте-Кристо, их обоих – с Ромео и Джульеттой. История обрастала красивыми подробностями и становилась легендой, передающейся из уст в уста. Заиметь такую легенду втайне мечтает каждый заключённый, имеющий глубоко внутри ранимую сентиментальную душу. По крайней мере, в этом нас пытаются убедить тюремный шансон.

Александр Девятов – тридцатилетний деревенский сильный, жилистый парень. Светлана оправдывала своё имя: блондинка в льняных локонах, с нежным кукольным личиком. Вместе Девятовы прожили десять лет. Сыграть бы розовую свадьбу: муж с букетом розовых роз, жена вся в нежно-розовом… Но обоим перед самым юбилеем дали срок – ему реальный, ей условный.

Она, как верная жена, навещала мужа в колонии. В последнее июньское длительное свидание Девятов предложил жене сделать подкоп из комнаты свиданий на волю. Собственно, план побега он вынашивал с первого дня заключения. Светлана с готовностью поддержала и предложила помощь. Известно, муж-иголка, жена-нитка. Супруги попросили продлить свидание на два дня, их просьбу удовлетворили.

Когда соседи по гостинице уснули, деревянный пол был взломан, доски вынуты – и работа закипела. Поняв, что до рассвета прокопаться не удастся, Александр уложил доски на место, отложил работу до ночи.

Провели день, с нетерпением ждали, когда гостиница утихнет. Александр попеременно орудовал алюминиевой ложкой, ножом, крышкой от кастрюли. Света вынимала землю. Они прокопали два метра и поняли, что не рассчитали сил. Земля была тяжёлая, глинистая, забита щебнём, обломками кирпича, бетонными кусками. В конце концов, туннель упёрся в бетонный фундамент гостиницы.

Что делать? Следы преступления скрыть не удастся. Что их ждёт? Александра – суровое ужесточение наказания. Светлане, как соучастнице побега – реальный срок. И они решают уйти из жизни в один день и в один час. А перед смертью шикарно скоротать последний вечерок.

Времени было около пяти утра. Девятов выскользнул из комнаты, столовым ножом вскрыл гостиничный бар. Взял с прилавка пачку «Мальборо», две плитки шоколада «Ромео» и два батончика «Марс». Кутить, так кутить: прихватил и магнитофон.

В собственный номер возвращаться не хотелось: грязь, земля, отодранные доски. Девятовы самовольно заняли соседнюю пустовавшую комнату № 11. Чтобы никто не вошёл, подпёрли дверь найденными металлическими подпорками.

Пили чай со сладостями, слушали музыку. Рассвело. Светлана сняла колготки, сделала петлю и вытянулась на кровати. Он не отпускал скользкую, гибкую удавку на её шее пять минут. («Она сама просила»). Теперь предстояло покончить с собой. («Для себя решил: до суда не доживу, уйду любым способом»). Попробовал задушиться магнитофонным проводом – не получилось. Огляделся, решил поджечь комнату. Порвал матрац, вынул вату, раскидал по комнате и поджёг.

Как раз охранники хватились пропавшего магнитофона – в это время из-под двери комнаты № 11 повалил удушливый дым. Когда взломали дверь, Девятов лежал на кровати, держал в зубах оголённый провод – другой конец воткнут в розетку. Кричал, чтобы не подходили…

Не правда ли, чем не сюжет для очередного слащавого документального фильма из жизни заключённых, коими забиты сегодня экраны? Однако следователи – народ тёртый, и в красивые байки не поверил. Заметьте, всё вышеизложенное было записано со слов оставшегося в живых Девятова. Жена лежала в гробу, пухленькая, кудрявая, как кукла в коробке, и не могла рассказать об истинной причине своей смерти.

Вновь поднятое девятовское уголовное дело хранило совсем иные свидетельства. Что жила Светлана с трижды судимым мужем плохо, оба пили, вечно скандалили. Он ревновал хорошенькую жену. После последнего приговора так вообще обещал прикончить её за то, что пошла на сделку со следствием, дала показания против него. Практически купила себе свободу за счёт Александра. А ведь воровали оба, наравне – обидно.

Падкие на клубничку телевизионщики расписали деревенскую парочку как чрезвычайно опасную, опытную банду неуловимых налётчиков, совершавших громкие дерзкие ограбления.

На самом деле среди наворованного числились: ириски, фломастеры, рис и перловка, тушёнка, кисель, школьные тетрадки да дневники (!?) А что ещё украдёшь в маленьком райповском магазине? Но обо всём по порядку.

После армии Девятов вернулся домой, устроился колхозным сторожем. Прослужил недолго, уволился по собственному желанию. Вернее, попросили с работы после того, как в его дежурство странным образом пропало 100 гусей. Больше он не работал нигде и никогда. Дважды был судим за воровство, и жену склонил заниматься этим необременительным романтичным занятием. Украл – выпил – в тюрьму.

Итак, вот подвиги гремевшей на весь край банды. Для начала супруги стащили из сеней у соседки стиральную машинку «Фея» и в тот же день загнали её матери одного знакомого за 150 рублей. Потом из соседского сарая угнали велосипед «Урал». Потом из телятника колхоза «Путь к коммунизму» увели телёнка и зарезали на берегу реки. Спустя месяц проникли в загон летнего лагеря того же колхоза – печальная участь постигла очередного телёночка. Как и в первый раз, мясо разделали, Света носила из речки воду в ведре, мыла свежатину. Часть зажарили и съели под водочку, часть продали собутыльникам по дешёвке. Остальное, закопанное в мешках в землю, протухло.