– Это одна из твоих сторон, есть и иные. – Слова Кая прозвучали упрямо. – Ты можешь сочувствовать, и ты ненавидишь лгать. Ложь тебе противоестественна. И ты согласилась на уговор между нами, от которого тебе никакой пользы. Мои цели показались тебе благородными? Извини, но это не мысли той, кто знает лишь, как убивать.

– Мы решили обменяться правдивыми наблюдениями? – Голос Девы прозвучал обманчиво тихо, она выглядела оскорбленной. – Ты всю свою жизнь боялся. Раньше в тебе было достаточно смелости, чтобы принять свою гибель, но не теперь. Всегда подстраиваешься под чужие ожидания, гадаешь, как восприняли сказанное тобой и как оценили поступки… Ты так стремился стать ничем, что меня удивляет твое желание жить.

– Ты ничего не знаешь о людской жизни. – Голос Кая задрожал от напряжения. Как она смела говорить о том, что принесло ему страдания и оставило след, столь пренебрежительно? Легко судить с высоты вечности и силы, а когда ты слаб, мнение и поступки людей могут стать роковыми в твоей судьбе. – Иногда надо…

– Мне известно достаточно! – перебила его резким тоном Дева. – Поверь, у тебя не получится создать достойные полотна, ведь твое притворство коснется и их. – Ее рука взметнулась к его щеке, ноготь коснулся кожи. – Хоть в этот последний год стань собой, пойми, чего желаешь, и тогда ты сможешь уйти без сожалений, – сказала она, раня его лицо, оставляя кровавую дорожку. Его кровь на ее пальцах сверкала алым, вводя Кая в оцепенение. – Мальчик, которого я встретила в лесу, был в отчаянии, но он отличался от остальных. Благодаря ему взрослый ты жив. Прощай.

И Дева Льда шагнула в пустоту, оставляя его одного.

Восемь лет назад…

Кай

Все вокруг дышало удивительной безмятежностью. Снег сверкал, как может сверкать лишь в крепкий мороз. Накануне ночью температура опустилась столь низко, что никто из местных не решался выходить на улицу. Дома отапливались без остановки, а густой дым валил вверх, прорисовывая серые дороги по небу.

Даже днем город словно спал, лишь иногда короткими перебежками кто-то из людей выходил из дома, чтобы сразу исчезнуть в другом строении. И как раз в это время на одной из улочек вдруг появилась темная фигура – Кай упрямо бежал к лесу, пряча голые руки в концы вязаного шарфа, намотанного на шею. В тот день Малервег выглядел как никогда торжественно – ветви елей прогибались от тяжести снега, и любой посмотревший на эту дивную красоту забывал про дурную славу леса. Но все же, когда первый восторг исчезал, приходила истина: порою люди терялись среди тех деревьев. Случалось это и с жителями в возрасте, которые до этого сотни раз ходили в Малервег, и с теми, кто помладше. Каждый раз они вроде бы шли по знакомой тропе, но не понимали, как оказывались за несколько миль от дома в неизведанных уголках древнего леса.

Кай бежал, пока позволяла дорога, а после стал неминуемо вязнуть в глубоком снегу, и каждый шаг заставлял его захлебываться собственным дыханием. Сердце билось быстро, а глаза слезились, отчего блестели, как небесного цвета сапфир. Каждый раз, когда уставал, он останавливался на несколько секунд, упрямо смотрел на далекие деревья и вновь с волевой уверенностью продолжал свой путь.

Холод проникал под его одежду. Кай чувствовал, как постепенно немеют ноги и руки. Это ощущение приносило вовсе не страдание, а некое удовлетворение. Ведь это лишь доказывало, что он такой же, как все они. Люди могут говорить что угодно, но ведь тело не солжет. И если этот мороз превратит его в лед, то так тому и быть.

Добравшись до кромки леса, Кай побрел дальше. Он выглядел одиноко посреди зимы и вековых деревьев. Словно маленький отважный солдат, идущий навстречу судьбе.

Устав, он вновь остановился. Снег доставал Каю едва ли не до бедра, отчего каждый шаг превращался в борьбу с царившей в их краях зимой. В этот миг перед его лицом мелькнуло что-то белоснежное, сливающееся с пейзажем, – мотылек, невесть откуда взявшийся посреди зимы. Он был огромным, но его крылья, словно присыпанные инеем, трепетали, являя всю хрупкость этого существа. Мотылек, пробыв недолго на месте, словно захваченный порывом ветра, полетел среди деревьев. Кай бросился за ним, задыхаясь, утопая в снегу, лихорадочно отыскивая взглядом похожие на шелк крылья. Так продолжалось до тех пор, пока он не упал. Споткнувшись о что-то, Кай растянулся на земле.

Повернув же голову, он опешил. Прямо на снегу лежала девушка – неподвижная, как гипсовая фигура, и словно неживая. Ее пугающие стеклянные глаза смотрели сквозь Кая, а длинные серебряные волосы разметались вокруг.

Кай поднялся, схватив лежащую неподалеку тонкую ветку, и аккуратно прикоснулся к незнакомке ее кончиком.

– Вы живы?

Девушка вдруг шевельнулась, а ее тело на мгновение замерцало, словно налившись жизнью. Взгляд запылал голубым огнем. Изо рта вырвался хрип. А в следующую секунду она выругалась:

– Дрянь!

За исключением глаз и губ, вся она оставалась неподвижной.

– Не ругайтесь. Это дурно, – возмущенно поправил ее Кай.

– Дурно? Кто это тебе так сказал?

– Моя бабушка.

– Твоя бабушка, видимо, многое в этом понимает. – Неприкрытая насмешка звучала в ее голосе.

– Конечно, – уверенно подтвердил Кай, не замечая иронии.

Непоколебимость, прозвучавшая в его голосе, заставила Деву вновь взглянуть на него и фыркнуть.

– Запомни, мальчик, – выдохнув, с раздражением сказала она, – ругаться иногда полезно.

– Почему?

– Помогает выплеснуть эмоции.

– Разве это нельзя сделать иначе? – удивился Кай, приседая перед ней на корточки и рассматривая, как диковинку. Подобранная палка лежала у него на коленях.

– Конечно можно. Но тогда кто-то может пострадать.

– Вы странная, – вынес он вердикт.

– Хм… Скорее, я идиотка, – не согласилась она.

– Почему?

– Будь я чуточку умнее, то не лезла бы в дела людей.

– Но разве это плохо?

– А что хорошего в том, что во мне нет ни капли силы? Я настолько слаба, что даже человеческий ребенок споткнулся об меня, – спросила она и в следующий миг признала: – Но, с одной стороны, это даже забавно.

– Мне очень жаль, что я о вас споткнулся. Я не хотел. – Кай говорил искренне. Выглядел невинно и глупо, но все же искренне. Девушка сглотнула, ее взгляд смягчился.

– Я все равно ничего не почувствовала… Подожди. Что у тебя в груди? Оно знакомо светится.

Кай стал ощупывать свое тело, словно пытаясь отыскать, о чем говорила эта странная незнакомка.

– Глаза… Ну-ка глянь на меня, – прозвучал неожиданный приказ.

– Я не хочу, не надо смотреть в мои глаза, – рьяно воспротивился Кай, резко распрямляясь.

– Почему? – Дева Льда удивилась. Мальчик молчал. Она на мгновение прикрыла глаза, будто набираясь терпения. –