– Ну?

– Миллион долларов с хвостиком!

– Мать моя женщина!

– Ага. Какие-то уникальные технологии, круче всяких нано. Технарь, который все объяснял, очень просил нас не потерять образец. Я пообещал сделать все возможное. Кажется, он после этого приуныл.

Жердев засмеялся.

– Наверное, твои слова прозвучали примерно как «других забот у меня больше нет».

– Вполне может быть, я ведь как актер, не очень, да и желания кого-то успокаивать, сейчас нет вовсе. Самому бы душевное равновесие поймать.

– До сих пор подколбашивает?

– Есть немного, и главное – не пойму, почему.

Меткий вдруг резко остановился и повернулся, вскидывая ствол. Капитан, ничего не спрашивая, последовал его примеру. Простояли секунд пятнадцать – полная тишина.

– Что там? – негромко спросил Жердев.

– Взгляд почувствовал, – ответил напарник. – Нечеловеческий.

С автоматом наперевес он сделал несколько шагов вперед, как вдруг из невысокой травы у основания ствола чозении с рыком выскочил прятавшийся там альфапёс. Он метнулся не к сталкеру, а, наоборот, прочь от него. Жердев повел стволом ему вслед, но мутант на бегу взглянул на человека, и спецназовец, схватившись за голову, с тихим стоном опустился на колено, просто чтобы не упасть.

– Ты в порядке? – с тревогой спросил подбежавший Меткий.

– Да, уже отпускает… но долбанул он меня крепко! Виски, как тисками, сжало! Ты чего его отпустил, стрелять не стал?

– Хоть оружие и бесшумное, но лучше не рисковать. Если пес рыкнет от боли, кто-нибудь может услышать. А так – он все понял. Ты заметил, какой у него окрас?

– Хорошо тебе с вживленным амулетом, раз такие незначительные детали рассматривал! А я после пси-удара только силуэт помню!

– Извини, не учел. Он на полярного волка смахивает. Похоже, здесь новый подвид вывели, может, поэтому он тебя так сильно приложил?

– Не знаю, но еще раз с ним встречаться точно не хотелось бы!

– Ну, ты помнишь – главное, ко мне поближе держись.

Вскоре Меткий заприметил сбегавший с сопки ручей, который образовывал небольшой водопад. Смотришь на него – и хочется пить, так он мелодично журчит ледяной водой. Жердев едва сдержался – уберечься от искушения ему помог дозиметр.

Один раз оба изрядно напряглись, когда какой-то местный грызун, потревоженный появлением людей, бросился бежать и внезапно с характерным звуком взлетел в небо, через секунду превратившись в едва различимую черную точку, а затем и вовсе исчезнув из виду благодаря малым размерам.

– Довольно свежая «катапульта», – задрав голову, сказал капитан. – Насколько его, метров на сто вверх швырнуло?

– Да уж не меньше, – озабоченно ответил Меткий. – Меня больше беспокоит, почему мой датчик аномалий на нее никак не отреагировал?

– И мой, кстати, тоже! – спохватился Жердев.

Покопавшись в своих гаджетах, сталкеры вскоре обменялись впечатлениями.

– Вот это я лопухнулся! – с чувством произнес Меткий. – Батарея села! И главное, вчера дважды вспоминал, что надо ее подзарядить, и каждый раз что-то отвлекало, так и забыл.

– Говорят, на Большой земле люди тоже периодически с телефонами впросак попадают.

– Да, но у них от этого жизнь не зависит! Никогда со мной такого прежде не случалось.

– Слишком много на нас свалилось за последние дни, видать, от переизбытка информации ты слегка потерял концентрацию.

– А с твоим датчиком что случилось?

– Не знаю. Не работает, хотя перед вылетом я его проверял.

– Мистика какая-то! Ладно, раньше без приборов обходились и сейчас справимся.

По подрагивающему воздуху сталкеры вычислили затаившуюся «жаровню», по проскакивающим одиночным разрядам – «паутину», а «центрифугу», как обычно, выдали кружащиеся в ней чьи-то перья.

Может, постоянно перемещающаяся материя отрицательно влияла на образование аномалий, может, что-то еще, неизвестно, но факт остается фактом – непосредственно вдоль русла ручья они не встречались. Заметив эту закономерность, сталкеры пересекли поляну, покрытую ковром иван-чая, и снова пошли вдоль безопасного берега.

В поле зрения то и дело попадались различные аномалии, но вблизи проточной воды они отсутствовали, что облегчало передвижение напарников, по крайней мере, до тех пор, пока им было с ней более или менее по пути, а заросли ивняка не стали слишком частыми.

– Знаешь, я еще до начала всех проблем с нашими АЭС на Итурупе бывал и там видел, как растет бамбук, – поведал Меткий, – вот такой же сплошной частокол тонких стволиков! Задолбало сквозь эти заросли продираться!

– Давай выбираться на более чистое место, тем паче ручеек наш, смотри, впадает скоро в реку. Глянь по карте – нам через нее переправляться надо?

– Сейчас. Нет, она дальше загибается вокруг сопки, так что к цели посуху выйдем.

– Хорошо. А ты на Итурупе что делал?

– Если кратко, то обороноспособность страны поднимал. Сейчас никто, поди, и не вспомнит, но в какой-то момент японские руководители практически грозились силой забрать спорные острова, и американцы их стремления официально поддержали. У них, я имею в виду островитян, имелось трехкратное преимущество практически во всем – и в воздухе, и на море. А по количеству потенциального десанта против наших сухопутных частей – еще большее. Причем при первом их ударе мы могли вообще потерять способность сопротивляться.

– О как! Мимо меня прошло.

– Тогда народ старались не пугать, но реально все на волоске висело – всем японцам, работавшим в России, пришла весть с родины, чтобы были на чемоданах, готовились домой ехать. Вот тогда мы и укреплялись в спешке. Не будешь же в локальном конфликте ядерное оружие применять, верно? Да и куда бить? По своим островам, когда их захватят? По японским ударишь – сразу миллионы мирных жителей погибнут.

– Да, поганая ситуация! Но выходит, помогли меры, раз затихло все.

– Если честно, один бог знает. Полной информацией я не владел, не мой уровень. Сейчас, конечно, неслабо всего понаставили и понастроили, гарнизоны и технику подтянули – нахрапом ни один враг нас теперь не возьмет. Но тогда, я думаю, в первую очередь все японские амбиции Фукусима подкосила. Не до экспансий стало. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Выйдя к реке, сталкеры остановились. Местность сохранила свою природную красоту, и противоположного берега человеческие руки тоже явно не касались. Обрывавшийся практически вертикально, он возвышался над водой метров на пять, и в его толще, словно на срезе, виднелись мощные линзы льда, уходившие в глубину неизвестно насколько.

Совсем по-иному местность выглядела ближе к сопке, в направлении Билибино, а именно туда и предстояло идти. Вся левобережная часть поймы напоминала раскопыченный крупным скотом двор после ливня, только в гораздо большем масштабе. Старые разработки, бульдозерные отвалы, чередующиеся с глубокими отстойниками, заполненными водой, остались после проводившейся здесь когда-то золотодобычи. На языке горняков подобные прииски называются весьма точным словечком – «свинорой». Пейзаж дополняли накренившийся шагающий экскаватор-драглайнер (абсолютно раскуроченный, даже тросы с него сняли), и валявшийся на боку на одной из куч золотомойный грохот.