– Позаботьтесь о ней, – сказала королева, указывая черным деревянным веретеном на женщину на кровати. – Она сегодня спасла вам жизнь.

А потом она ушла вместе с гномами. Никто из поднявшихся в комнату и никто из застрявших на лестнице не посмел их остановить. И никто так и не понял, что же случилось в тот день.

В миле от замка на прогалине Аркаирского леса королева и гномы запалили костер из хвороста и сожгли в нем и кудель, и нитку. Самый маленький гном разрубил черное веретено на куски своим походным топором. Обломки они тоже сожгли. Веретено жутко воняло, пока горело, так что королева даже закашлялась. В воздухе еще долго стоял запах старой волшбы.

Обугленные останки они закопали под рябиной.

К вечеру путники были уже на опушке.

Перед ними бежала тропинка, за холмом виднелась деревня, и из труб уже поднимался дым.

– Ну что, – сказал гном (тот, что с бородой). – Если взять отсюда прямо на запад, к концу недели мы выйдем к горам, а еще дней через десять благополучно доставим вас в Канселерский замок.

– Да, – согласилась королева.

– Со свадьбой вы, конечно, припозднились, но ее можно будет сыграть сразу же по возвращении. Всеобщий праздник, радость по всему королевству, цветы, музыка и так далее.

– Да, – согласилась королева.

Больше она ничего не сказала, а уселась на мох под дубом и принялась пить вечерний покой – глоток за глотком, вздох за вздохом.

Выбор все еще есть, подумала она, достаточно насидевшись. Выбор есть всегда.

И она сделала выбор.

Королева встала и пошла. Гномы устремились за нею.

– Вы в курсе, что идете на восток? – осторожно поинтересовался один из них.

– Да, – сказала королева.

– А, ну тогда все в порядке, – успокоился гном.

Они шли на восток, все четверо, повернувшись спиной к закату и к изведанным землям – прямо в ночь.

Примечание автора

Я помню свою самую первую книгу – это была книга с картинками, про русалку. Первой книгой, в которую я влюбился, стала «Белоснежка», тоже с картинками. По моим трехлетним понятиям, иллюстрации были изумительными, а сюжет – захватывающим и ужасным. К тому же он идеально заканчивался. Много лет спустя я пересказал его в очень мрачном ключе, и с тех пор моя версия сказки, судя по всему, зажила собственной жизнью.

В бытность свою молодым журналистом я по долгу службы прочитывал кучу блокбастеров в стиле «секс и шопинг» и писал на них рецензии. С некоторым – впрочем, не очень большим – удивлением я обнаружил, что все их сюжеты сплошь заимствованы из сказок. Помнится, просто в качестве упражнения я состряпал современную «Спящую красавицу» в антураже хай-тек. Я ее даже не записал (на это мне цинизма не хватило), но с тех пор Уснувшая Дева постоянно рыскала где-то на задворках моего разума.

Когда Мелисса и Тим предложили мне отправиться в гости к любимой сказке, мне в голову тут же пришло множество сказок и множество сказочников. А потом я спросил, можно ли повидаться со Спящей Красавицей, и понял, что мне ужасно повезло, когда услыхал в ответ «да».

«Золотые часы Кай Луна» (1922). Английский писатель Эрнест Брама опубликовал несколько сборников рассказов, написанных от лица весельчака и чудака по имени Кай Лун: «Бумажник Кай Луна», «Золотые часы Кай Луна», «Кай Лун расстилает циновку» и «Кай Лун под тутовым деревом». Действие всех этих рассказов разворачивается в Китае, но не настоящем, а созданном фантазией писателя (поскольку Брама в Китае не бывал), – на фоне туманных пейзажей, населенных коварными драконами, свирепыми разбойниками, своенравными мандаринами и пленительными девами. Последние то и дело попадают в беду, и главный герой получает возможность поведать нам своим изысканным слогом очередную сказку, расцвеченную маленькими чудесами.

Впервые раскрыв книгу Эрнеста Брамы, я попросту провалился в его мир с головой, да так и не выбрался: мое воображение по сей день терпеливо блуждает по извилистым тропам его историй.

Чарльз Весс

«Золотые часы Кай Луна»

Пять лет назад я покинул дом и с тех пор туда не возвращался – так почему же я до сих пор считаю его домом?

Почти неделю я ехал через всю страну по «Восточному Ай-40», потом свернул на север, на 202-е шоссе и уже где-то через час подъезжал к окраинам родного города под милым названием Холодный Угол. Углы здесь есть только у бесконечных прямоугольных полей табака и сои, а из-за дикой, исчисляемой тройной цифрой жары и влажности в девяносто процентов его вряд ли назовешь холодным, так что понятия не имею, откуда вообще взялось такое название. (Местное предание гласит, что это искаженное слово из языка чероки, означающее «плодородная земля», но, готов биться об заклад, это просто каролинская фантазия.)

Я подумал было свернуть на засыпанную гравием обочину и позвонить Дэвиду – сказать, что нормально доехал, но решил, что ну его нафиг. Выкинув всю мою одежду, самую лучшую кастрюлю и профессиональный набор ножей из окна нашей (ну хорошо, формально – его) квартиры в Окленде, он этим как бы дал понять: «Не звони мне, я тебе сам позвоню». Вот за эту склонность к театральности я его и любил – при условии что он тренировался не на мне. Дэвид был мой первый настоящий бойфренд после кулинарной школы, и мне хватило глупости думать, что это навсегда. Хватило глупости надеяться протянуть больше пары лет, не послав все к чертовой матери.

Чем ближе я подъезжал к Холодному Углу, тем меньше мне туда хотелось. Я даже решил, что не поеду прямиком в «большой дом», некогда принадлежавший бабушке с дедушкой, а теперь – старшему брату Джимми с женой и кучей моих племянников и племянниц, которых я уже много лет не видел. Интересно, если бы я первым делом поехал туда, сыграл положенную мне роль младшего братца, сунул ноги в старые тапки и послушно проглотил порцию насмешек и сочувствия по поводу позора по телевизору – и такой бодяги на несколько дней, – а потом сбежал бы обратно в Калифорнию… сумел бы я после этого по-настоящему вернуться домой?

Я обычно говорю, что единственное, по чему я скучаю из домашнего, – это еда, и это чистая правда. Я въехал в город примерно в обеденное время и подумал, что, пожалуй, смогу выдержать Джимми, Ма, Па и нескончаемую жару, если сначала малость перекушу. После целой недели плавающего в масле фаст-фуда и мокрой пиццы, какие подают в мотелях, я жаждал чего-то настоящего (разборчивость – профессиональная деформация поваров, ничего не попишешь), а маячившее в недалеком будущем барбекю в стиле Восточной Каролины виделось отсюда вратами в рай.

На Западном Берегу такого просто нет. Бывают места, где обещают барбекю «совсем как в Каролине», но это просто фантазии на тему: соевый батончик, когда ты просил шоколадку. В одной только Северной Каролине есть две отдельные разновидности барбекю; впрочем, обе они начинаются с медленного запекания свиньи в яме, набитой тлеющей пекановой щепой. После этого вы делаете либо Единственное Настоящее Барбекю с соусом из уксуса с красным перцем (его любят в восточной части Северной Каролины), либо совершенно еретическое Лексингтонское Барбекю (встречающееся в западной половине штата) с жуткой склизкой подливой на помидорной основе.