— Да вы льстец, — тихо сказала Франсин, усмехнувшись.

— А что касается того, почему Личестер проявляет такую настойчивость, то вы, Фрэнси, сразу поймете это, как только посмотрите на себя в зеркало. Вы с Эллиотом жили по соседству. Вы росли с ним вместе. Я думаю, что он полюбил вас, будучи еще подростком. Когда юноша — зеленый, незрелый, неискушенный — в первый раз страстно влюбляется в прелестную девушку, а она решительно отказывает ему, то он помнит об этом всю оставшуюся жизнь.

Франсин недовольно поморщилась, представив, что отвергнутый ею кавалер будет надоедать ей до самой смерти.

— Маркиз достаточно богат и знатен, и я уверена, что многие женщины с радостью бросятся в его объятия, закрыв глаза на высокомерие и презрительное отношение Эллиота к тем, кто беднее. Святой Боже, да ведь и у Личестера уже есть внебрачные дети! И их у него не меньше, чем у короля Джеймса. Почему же он продолжает меня преследовать?

Беддигфелд задумался, сдвинув брови. От этого морщины у него на лбу стали казаться глубже.

— Возможно, маркиз так упорствует из-за того, что вы ему отказали. Однако у меня другое мнение. Я думаю, что Эллиот, несмотря на все свои недостатки и пороки, действительно любит вас так сильно, как только может человек, подобный ему, любить другого человека. И он намерен заполучить вас любой ценой. Наверное, Фрэнси, для вас так же, как и раньше, существует только один способ избежать вынужденного брака с Эллиотом: выйти замуж за другого джентльмена. И сделать это нужно до того, как Нортумберленд и Личестер совместными усилиями уговорят его величество дать разрешение на ваш брак.

Сжав в ладонях морщинистые пальцы Оливера, Франсин поднесла их к своим губам.

— Не хотите ли вы стать моим мужем? — спросила она, кокетливо улыбнувшись.

Беддигфелд залился веселым смехом.

— Нет, нет, Фрэнси. Моя дорогая девочка, предложение, конечно, весьма заманчивое, но мне семьдесят шесть лет, и в мужья я уже не гожусь. Вашим новым мужем должен стать молодой, здоровый и сильный мужчина. Такой, который сможет подарить вам множество детишек, чтобы в старости было кому заботиться о вас.

Глядя в его проницательные и лукавые глаза, Франсин пыталась понять, догадался ли Оливер Сеймур о том, почему она вышла замуж за Матиаса. Ведь герцог очень хорошо знал его. Беддигфелд не был другом Личестера, но никогда не стал бы высказывать своих опасений, если бы его не волновала ее судьба и судьба ее дочери.

— Я сказал королю, что вы не хотите принимать предложение маркиза, — продолжал Оливер. В его словах было искреннее сострадание и участие. — Кроме того, я высказал свои опасения по поводу того, что этот мужчина сделает вас глубоко несчастной. Король решил отказать Личестеру в его притязаниях. По крайней мере, до тех пор, пока вы оба не вернетесь из Шотландии. За это время его величество сможет подобрать вам подходящего жениха, рассмотрев все возможные кандидатуры. Если за это время вы сами найдете достойную замену, то король Генрих, я в этом нисколько не сомневаюсь, прислушается к вашему мнению.

— Ах, если бы нашелся мужчина такой же добрый и заботливый, как Матиас, — вздохнула Франсин, нежно сжав руку Оливера. — Такой, который сможет полюбить Анжелику как родную дочь. Однако насколько я знаю, многие джентльмены относятся к ребенку от другого мужчины всего лишь как к неприятному дополнению. Кроме того, я твердо решила не выходить больше замуж.

Беддигфелд, обхватив ладонями лицо Франсин, нежно поцеловал ее в лоб.

— Возможно, во время этой поездки, моя дорогая, вы измените свое решение. В любом случае, я рад, что вы разыскали меня, так как мне нужно обсудить с вами еще один вопрос. Сегодня утром, после мессы, я имел беседу с королевой-матерью. Она высказала сомнения по поводу того, что во время вчерашнего банкета высокопоставленных лиц из Шотландии разместили в соответствии с их высоким статусом. Согласно протоколу, оба графа должны занимать более почетные места и сидеть ближе к королю, чем послы Испании и Франции.

Франсин усмехнулась, даже не пытаясь скрыть свою иронию.

— Я знаю, — ответила она. Сказать правду женщина могла только Оливеру, никому больше. — Мне просто не хотелось сидеть с ними за одним столом. Я не смогла бы поддерживать вежливую, непринужденную беседу.

— Фрэнси, Фрэнси, — мягко пожурил ее Оливер. — Ваш супруг так много сделал для того, чтобы брак принцессы Маргарет и короля Джеймса стал реальностью. Я настоятельно прошу вас забыть ваши страхи и относиться к этим двум шотландским дворянинам как к союзникам и друзьям.

— Я попытаюсь, — вздохнула Франсин. — Однако я никогда не смогу забыть о том, что именно шотландец хладнокровно зарезал моего жениха на пустынном поле боя.

Оливер погладил ее по плечу, выражая сочувствие.

Наверное, Матиас рассказал ему о смерти раненого в битве на Чевиот-Хилсе Уилла Джеффриса, которому свирепый горец ножом перерезал горло.

— И все же, моя дорогая, леди Маргарет просит уделить особое внимание тому, чтобы во время банкетов, которые будут даваться в городах, расположенных на пути следования королевского кортежа, строго соблюдался придворный этикет. Эти два шотландских лорда всегда должны сидеть ближе к принцессе, чем иностранные послы.

— Я постараюсь сдерживать свои чувства, — пообещала Франсин, — и вести себя так, как учил меня Матиас. В память о нем и во имя сохранения мира между нашими странами, ради заключения которого вам с ним пришлось так много потрудиться, я буду весело смеяться и вести непринужденные беседы с шотландскими лейрдами. Словом, буду вести себя как дрессированная обезьянка на бархатном поводке. Однако не думайте, что мне это доставит удовольствие.

Оливер снова ласково потрепал ее по щеке, потом приобнял, обхватив рукой за плечи.

— Конечно, моя дерзкая и своенравная девочка, — сказал он, заговорщицки подмигнув ей. — Если бы я был лет на сорок моложе, то непременно принял бы ваше предложение руки и сердца.

Улыбнувшись ему в ответ, Франсин уже совершенно серьезным голосом спросила:

— Оливер, вы верите в существование колдунов и волшебников?

— Почему вы спрашиваете об этом? — спросил он, удивленно вскинув свои седые брови.

— Матиас не верил в такие вещи, как колдовские чары и магические заклинания, — пожав плечами, сказала она. — Однако мне интересно…

— Лучше не говорить об этом вслух, — предупредил ее лорд Оливер. — Любого человека, заподозренного в том, что он занимается магией, обычно сурово наказывают, независимо от того, доказана его вина или нет. А открытое отрицание того, что она существует, может привлечь нежелательное внимание со стороны священнослужителей, причем в самой неприятной его форме.

— Я не совершу подобную глупость, — заверила его Франсин. — Ведь у меня есть дочь. Анжелика — вот моя первейшая и главнейшая забота. Я должна вести себя так, чтобы никогда ни у кого не возникло сомнений в том, что я в состоянии оберегать и защищать ее.