— Какой укол?

— Тот, последний.

— А вот это не твое дело.

— Я теперь понимаю… Вас попросили, да? А он все понял. Бороться уже не хотел. Он хотел поскорее к этой своей… Анне? Или к маме? К кому?

— Сергей, что ли, чего ляпнул?

— Вы не сами это придумали. За этот завод в городе, наверное, идет настоящая война.

— За какой еще завод?

— За фабрику. Умирающий человек, у которого на руках контрольный пакет акций, ничего не мог сделать. Ничего. Но зачем мне все это? Зачем?

— Ты, Мариша, послушай меня. Там и без акций имущества хватает. Договориться надо по-хорошему, а адвокатишку твоего побоку. Он и так руки хорошо погрел. Поняла? А то есть люди…

— Кто эти люди? Про кого вы говорите?

— Так как?

— Нет. Я никого не хочу видеть. Никого.

— Что ж ты, девонька, со мной делаешь? Я ведь до этих денег все равно доберусь.

— Почему? Откуда вы такая? Откуда?

— А ты поживи с мое да всю жизнь копеечку считай. Поработай в больнице-то да поживи на мою зарплату. Дите в сорок лет роди да каждый день думай, чего бы ему в рот положить при таком мужике. Засыпай — думай, просыпайся — думай. Сын у меня. Я за него кому хошь глотку перегрызу, чтобы у него такой жизни, как у меня, не было. Чтобы в сытости да в тепле, да в армию бы не пошел. Один он у меня. Вот ты откуда такая взялась: с братом единокровным не хочешь поделиться?

— Я ненавижу вас. Всех вас ненавижу.

— Ох ты какая!

— Не звоните мне. Я не буду с вами разговаривать. Никогда. Не звоните.

Звонок.

— Да?

— Кто это?

— А вам кого нужно?

— Кто говорит?

— Рина.

— Какая еще Рина? Она давно умерла.

— Что-о-о?!!!

Длинные гудки.

— Алло?

— Ника? Это ты, Ника?

— Что это с тобой?

— Ничего. Просто у меня зубы стучат. От страха, должно быть. Мне сейчас сказали, что я умерла.

— Кто сказал?

— Не знаю.

— Когда?

— Только что.

— Интересно.

— Это ты, Ника?

— Может быть.

— Значит, я действительно умерла? Да, у меня именно такое чувство. Руки-ноги холодеют. Наверное, это уже ад. Да, это ад.

— Послушай, ты сейчас разговариваешь со мной…

— А кто это?

— Как кто? Ника, твоя подруга. Ты только что набрала мой номер.

— Разве?

— Рина, да ты, похоже, не в себе!

— Будь прокляты эти деньги! Все из-за них! Послушай, я не смею тебя обременять…

— Чем обременять?

— Этими деньгами. Как бы мне так сделать, чтобы ничего этого не существовало? Я просто не знаю, как бы это сделать?

— Да ты не о самоубийстве ли говоришь?

— Ах, да! Вспомнила! Спасибо тебе! Огромное спасибо! Жаль, что я такая страшная трусиха. Жаль.

— Рина, ты бы выпила таблетки. Помнишь, я доставала тебе рецепт?

— Ах, да! Таблетки! Хорошо: я приму таблетки.

— Помни: больше двух пить нельзя.

— Да-да… Больше двух… Но у меня еще есть одно дело.

— Какое дело?

— Не так все безнадежно. Я еще подожду.

— Чего?

— Ника, это действительно ты?

— Ну конечно!

— Странно. Как странно. Ты не могла бы ко мне приехать?

— Видишь ли, я страшно занята сейчас.

— Понимаю. Именно сейчас ты страшно занята.

— Как ты себя чувствуешь?

— А почему это тебя интересует?

— Я же твоя единственная подруга.

— Разве?

— Тебе что, плохо?

— Представь себе. Кто-то планомерно разрушает мою жизнь. Мое сознание, мою психику. Я это чувствую. Мое состояние трудно описать. Кажется, что душа моя настолько избита, что какое бы слово к ней ни прикоснулось, все больно. Слова, слова… Все говорят, говорят… У меня, кажется, больше нет нервов. Их все повыдергали, причем дергали так больно… Как врач коренные зубы дергает без наркоза. Страшно.

— Ложись спать, Рина.

— Разве я могу уснуть? Ночью звонит телефон.

— И кто тебе звонит по ночам?

— Не знаю. Сначала ошибались номером, а теперь говорят, что я умерла. Может, мне все это только кажется? И нет никаких звонков?

— Ты выходишь из дома хоть иногда?

— Со сломанной ногой? Куда же я пойду?

— Ты совершенно беспомощна.

— Да. Я совершенно беспомощна. Ты бы на моем месте выползла бы из подъезда, даже если бы у тебя не было костылей, на одних руках. Так, Ника?

— Ложись. Выпей лекарство и ложись.

— Кажется, я умираю.

— Что, сердце?!

— Не знаю.

— Рина?

— Да?

— Мне в самом деле жаль.

— Жаль? С каких это пор тебе меня жаль? Думаешь, я не поняла?

— Что ты поняла?

— Правду, вот что! Тебе всегда хотелось, чтобы это со мной случилось. Ты об этом мечтала. Долго мечтала, Ника?

— Не понимаю, о чем ты.

— Чтобы мне было так плохо, как сейчас. Это не зависть, нет. Обида? Так? Почему я ничего не делаю и все имею? Но всем дано поровну, пойми. Тебе одно, мне другое. Я не выбирала. И поверь, если бы он был, этот выбор, я бы выбрала твою внешность, твой ум, твою волю к жизни, твою силу… Ты ведь сильная женщина, Ника?

— Не знаю.

— Ты сильная. Ты умная и сильная. Ты просто не понимаешь, во что хочешь ввязаться, когда мечтаешь об этих деньгах.

— Да с чего ты взяла, что мечтаю?

— Жадность в голосе трудно скрыть. Когда я сказала о том, что хочу завещать тебе деньги, у тебя голос дрогнул. Что, тоже жила в нищете? Тоже копейки считала? А муж? Почему он тебя бросил, твой муж? Ну ладно я, толстая, страшная, глупая тетка. А ты? Такая красивая, такая утонченная. Почему?

— Я думала, что ты не способна бить по больному.

— Как видишь, способна.

— Я тебе скажу правду. Придет время, и скажу. Не сейчас. Сейчас ложись спать, ты совершенно измотана.

— Ничего, вам так просто меня не победить. Я тоже научусь быть сильной. У меня нет никаких галлюцинаций. Это все происходит на самом деле. Все, что происходит со мной, происходит на самом деле.