— Смотри, — я вынула из кармана «прослушку» и протянула Руслану.

Тот взял ее двумя пальцами, повертел и молча уставился мне в лицо.

— Что?

— И откуда у тебя это?

— А ты как думаешь? В кабинете нашла, в ящике стола.

— В домашнем кабинете?

— Ну, слава богу, до этого пока не дошло. — И в самом деле, не дошло, но только потому, что человек Туза раз в неделю, когда нас не было дома, делал обход квартиры и проверял каждый сантиметр на предмет наличия вот таких игрушек.

Руслан снова покрутил «пуговку» перед глазами:

— Хорошая штучка, Варюша, из последних. Не поскупился тот, кто поставил. И что ты хочешь?

— А нельзя как-то выяснить, кто мог? Я понимаю, что основной источник вряд ли возможно вычислить, но попытаться найти того, кто физически осуществил, а? — спросила я, понимая, что и на этот вопрос вполне могу получить отрицательный ответ.

— Ну, милая… ты хватила! Могу попытаться узнать, конечно, но это сложно. Сама думаешь на кого-то?

Ни на кого я не думала — в мой кабинет вхожи были только Нина, Дмитрий и уборщица, которая никогда не оставалась там без присмотра Ниночки. Кого из троих я могла подозревать? Никого — и всех.

Примерно это я и изложила Руслану. Тот нахмурился:

— Ты как маленькая. Неужели ты платишь настолько большие зарплаты своим сотрудникам, что у них нет необходимости подработать на стороне?

— То есть понятие «порядочность» ты вообще исключаешь? — иронично улыбнулась я, но Руслан шутку не принял:

— Ни о какой порядочности, когда речь о деньгах, вообще думать не стоит, дорогая моя.

— Фу… как ты живешь-то с такой теорией? Домработницу каждый вечер на детектор загоняешь?

Тут Руслан расхохотался:

— Моя домработница — дальняя родственница, так что тут без сюрпризов.

— Ну, конечно! По статистике, самые опасные в плане воровства из квартир — как раз домработницы из «близких людей». От зависти, между прочим, что угодно люди готовы сделать.

— Ладно, Варвара, поржали — и хорошо, — подытожил он. — Я эту штучку заберу у тебя, посмотрим отпечатки — там же не только твои и мои теперь, правда? Кто-то еще ее лапал. Вдруг поможет. Ну, и вот сюда напиши-ка мне фамилии своих сотрудников. — Он порылся в кейсе и протянул мне блокнот и ручку. — Вернусь — все проверю.

— Спасибо и на этом.

— Из аэропорта тебя отвезут, куда скажешь.

— Не нужно, — отказалась я, — за мной водитель приедет, мы с ним договорились.

— Ну, как хочешь.

Остаток пути до Внуково мы проболтали о всякой ерунде, и я немного расслабилась. Руслан в общении был удивительно легок и интересен, мог увлечь разговором на любую тему. Людей с такой эрудицией я встречала довольно мало, а потому общалась с ним всегда с удовольствием.

На парковке я вышла, попрощалась с Русланом, договорившись, что он позвонит мне сразу, как что-то выяснит, и направилась к своей машине, моргнувшей фарами, едва мы въехали на парковку. Володя вышел, открыл мне дверь:

— Я подругу вашу отвез, все нормально.

— Володя, вы извините, что пришлось вас ночью выдернуть.

— Ничего страшного, Варвара Валерьевна, завтра ведь выходной, отосплюсь.

Мы ехали по не слишком хорошо освещенной дороге, я начала клевать носом, и вдруг машина резко вильнула сперва вправо, потом влево и, вылетев на обочину, резко остановилась. Я, не успев как-то собраться, ударилась лбом в спинку переднего сиденья.

— В чем дело?!

— А черт его знает, — злобно сказал водитель, — такое впечатление, что колесо пробил.

Он взялся за ручку, собираясь выйти, но я заорала:

— Не сметь! — и он, растерявшись, повернулся ко мне:

— Да вы что, Варвара Валерьевна? Я ж колесо глянуть — может, запаску надо ставить…

— Не выходите из машины, Володя, я вас очень прошу, — лихорадочно заговорила я, высунувшись между сидений и схватив водителя за руку. — Давайте подождем.

— Да чего ждать-то? — недоумевал водитель, никогда не видевший меня в состоянии крайней паники и испуга. — Ночь на дворе, машин нет. Я только посмотрю…

— Не надо ничего смотреть! Понимаете — просто не надо! — почти орала я, все сильнее сжимая руку Володи.

Я не могла объяснить ему, почему запрещаю выходить из машины, но мой внутренний голос вопил о том, что салон покидать нельзя, и то, что мы не видим машин, не означает, что их нет. Мне казалось, что совсем рядом с нами, выключив фары и заглушив двигатель, есть еще одна машина, в которой находятся люди, способные причинить нам вред. Я хорошо помнила момент, когда меня увезли прямо с набережной, сунув в машину на глазах у Мельникова, и этот ужас никак не покидал меня.

— Варвара Валерьевна, успокойтесь, — поглаживая меня по руке, пытался воззвать к голосу разума совершенно обескураженный водитель, — ну, что может случиться? Я колесо поменяю, и сразу поедем, вы даже из машины можете не выходить. Ну, не ночевать же нам тут, на трассе?

В словах водителя был резон — ночевка на пустой трассе казалась мероприятием не особенно приятным, и Володе придется менять колесо, иначе нам не выбраться. Но что я буду делать, если мои опасения оправдаются и есть еще машина? Что, если… Голова разрывалась, мысли путались и перескакивали с одного на другое.

— Варвара Валерьевна, — донесся до меня голос водителя, — вы в порядке?

— Нет, Володя, я не в порядке, но сейчас это никак невозможно изменить.

— Так мне-то что делать? Менять колесо? Или тут заночуем?

В этот момент я почувствовала себя человеком, призванным решать чужую судьбу — что, если водитель выйдет из машины, а в него выстрелят, например? Кто будет виноват в этом? И что я могу сделать, чтобы предотвратить это? Ничего — разве что заставить его ночевать тут, со мной, прямо на дороге. Хотя и это мало что изменит, если кому-то будет нужно. Замогильным голосом я выдавила:

— Меняйте, — и зажмурилась.

Володя вышел из машины, я услышала, как сперва хлопнула дверь, потом открылся багажник. Водитель вынул запаску и принялся снимать пробитое колесо, и ничего больше не происходило, а мне все равно было очень страшно. Я так и просидела все это время с зажмуренными глазами, пока Володя не вернулся в машину.

— Видите, как быстро? А то сидели б тут… Сейчас домой приедете, душ горячий примете, чайку… а то и сто граммов можно — ну, чтобы расслабиться.

Совет о ста граммах был очень кстати — единственное, о чем я сейчас мечтала, это постель и рюмка коньяка, а то и две, чтобы прекратилась эта омерзительная дрожь во всем теле, чтобы перестали стучать зубы. И меньше всего хотелось, чтобы Аннушка дождалась меня — сил на разговоры не осталось.