После наших душещипательных признаний, мы ещё немного поговорили о начатых работах над отелем «AmiDaily», Оливии и её успехах. А они колоссальные. Последнее прибывание в реабилитационном центре принесло свои плоды. Оливия большую часть дня не нуждается в инвалидной коляске, она топает ножками без опоры. На фоне её ежедневного упорства и невероятных усилий, все бытовые и рабочие проблемы меркнут. Они решаемы за несколько часов, дней, недель, а эта малышка борется уже больше двух лет и продолжает по сей день. Не осознавая этого, она делает меня сильнее.

Сидеть хорошо, но работа не дремлет. Штудирую материалы и документы из судебного дела, по которому намечается командировка в Ванкувер. Без судебных тяжб в моей профессии не обойтись.

Дэвиду обещала раньше освободиться и кинуться к нему в объятия не позже семи. Отказаться от моей ласточки и позволить Дэвиду отвозить и забирать из офиса — подвиг, приписанный мне с недавнего времени. Повезло мужику в том, что мои десятисантиметровые каблуки против кровопролитий и мистеру Уокеру не светит очутиться под ними.

Ближе к окончанию рабочего дня процесс был поставлен на режим ускоренной перемотки вперёд. А могло ли быть по-другому, когда любимый отправляет сообщение об ожидающем тебя сюрпризе. Любопытство раздувается, превращаясь в воздушный шар с конфетти, который вот-вот лопнет внутри меня. И внутренние органы будут свидетелями фееричного взрыва.

— Выкладывай Уокер, какой такой сюрприз? — выпаливаю я, не успев примостить свою взбудораженную не на шутку задницу на сиденье его авто.

— Терпение, малыш, и сохрани наступательный пыл, он тебе ещё пригодится. Дорога не близкая предстоит. И не волнуйся, миссис Моррис и Оливия предупреждены, что я тебя похищаю до конца дня.

Закрывать мои пытливые очи до вручения сюрприза Дэвид не стал. Был это план или его непредусмотрительность, но дорога мне отнюдь не чужда. Каждый поворот, неровности и редкие, но всё же имеющиеся колдобины на дороге выстроили в голове определенную нейронную сеть, которую невозможно изменить или удалить. Она как шрам на теле, безвозвратно внёсший изменения на коже и хранящий воспоминания, связанные с ним.

До полной остановки я не проронила ни слова, уперлась лбом к стеклу, опустив бесполезные глаза. Они активно сопротивляются радужно принимать световые лучи. Во мне бушует буря эмоций: протест и опасение останавливают и пугают меня; эйфория и возбуждение подталкивают на сумасшествие; вина, убивала и не отказывается давать задний ход в настоящем; а подавленность и тоска напоминают о прожитом одиночестве. И я знаю, для чего это делает Дэвид — он вскрывает мой ящик Пандоры. И где-то в глубине, за всем этим хламом, всплывающему на поверхность, я безумно ему благодарна. Никто до этого не шёл со мной в темноту, чтобы я перестала бояться. Никто не держал меня за руку, когда я могла сорваться вниз. Дэвид делает это сейчас.

Глушится мотор. Мы на месте. Я хочу убежать и остаться. Вот какое у меня состояние.

— Откуда? Откуда ты узнал, что я бывала здесь ранее?

— Догадался. Сегодня утром я заезжал к Оливии, обещал позавтракать с ней. И миссис Моррис начала делиться вашим обжитым бытом. Удивительно, что с твоей загруженностью, всегда ты читаешь Оливии сказки перед сном, за исключением тех дней, когда она проходит очередную плановую реабилитацию. Но Миссис Моррис поделилась, что раньше на протяжении полутора лет, ты просила её тебя замещать в один и тот же день недели — каждый четверг. Ты уезжала и приезжала в то же время. Ты отлучалась на 12 часов. Одежда неброская: джинсы и черное худи, приспущенная на глаза бейсболка, в руках ключи и тебя уже нет. Ты точно куда-то уезжала, а вот куда, подсказало время твоего отсутствия и увлечение гонками.

Североамериканская мекка шоссейных гонок, автодром Уоткинс-Глен — личная исповедальня Амели Миллер. Со времён университета я посещала это место каждый наступивший в моей жизни четверг. Здесь нью-йоркская команда «NY Speed Team» традиционно проводит ночные обкаты. Расставание Дэвида привело меня в этот спорт, моя любовь к Дэвиду спроецировалась на гонках. Наблюдать стало одним из любимых занятий после прямого в них участия. Звук проносящихся мимо тебя колесных комет, запах сжигаемой силой трения резины, в этом я нашла своё успокоение. Как только подсознание мысленно возвращалось, казалось мне, к забытым воспоминаниям, наматывающие круги автомобили уносили их вместе с собой. Словно очутившись внутри торнадо ты выпускаешь произвольно рисующиеся картины из виду, не дав их завершить. Итог таков: не успев сообразить, нет повода плакать. Смерть родителей усилила желание появляться здесь.

— Что изменилось полгода назад? Почему ты перестала ездить на автодром?

— Панические атаки. Они появились не сразу, спустя год после случившегося. Я стала опасаться, что это вновь произойдёт с Оливией и я не окажусь рядом. Практически каждую ночь я просыпалась в поту. Занятия с психотерапевтом привели жизнь в норму, я приходила в себя. И каждая поездка сюда давалась все сложнее и сложнее, поскольку провоцировала появление новых атак. Рёв гоночных автомобилей вызывает ощущение сжатия лёгких от холода, у тебя перекрываются входы для кислорода, ты выдыхаешь, а вдохнуть полной грудью нет возможности. Это в кайф, когда адреналин переплетается с экстазом, но для меня это схожесть с тем, что я начала чувствовать при пароксизме во сне.

— Как думаешь мы сможем? — Дэвид, сцепляя наши руки в замок, прижимает к своим губам. Его тёплое дыхание распространяется с кончиков пальцев по организму, ускоряя циркуляцию крови. Но начальный процесс запущен вовсе не отсюда.

Невообразимо как безошибочное применение языковых норм может тронуть сердце, которое готово снабжать кровь на максимальном режиме, соударяясь об стенки грудной клетки. Замена личного местоимения второго лица на первое лицо показывает значимость твоего присутствия в его жизни, а произношение его ещё и во множественном лице — нашу целостность в его мире. Мы неделимы.

— Мы будем не только наблюдателями, верно?

— Вы прозорливая, мисс Миллер.

— Тогда, чего сидим? Попробуем разогреть асфальт для новичков? — Он рядом и его поддержка подпитывает, словно окунаешься в теплую молочную ванну. Повышенная температура тела возбуждает нервные окончания. Ты готова идти напролом, и одновременно с этим ты с наружи выглядишь как роза Джульетты. Мягкость лепестков, нежность оттенка и тонкий пронизывающий аромат олицетворяет мечтательную и чувственную натуру, нуждающуюся в защите при наличии у неё острых маленьких шипов, которые лишь отпугивают и не рождены вредить.

Два гоночных автомобиля, линия старта, и выработка целого букета гормонов от дофамина до серотонина. Меня уже не остановить. Вернувшаяся уверенность бросает мне вызов на трассе. Опытность и мастерство Дэвида не ложатся под сомнения. Надо брать преимуществом. Дэвид видел меня в деле единожды, и это всего треть моего умения. Анализировать ситуацию при неполной информации равносильно просмотру рекламного ролика печенья Olla zero. То, что сахара и яиц нет и минимум калорий, отлично. Вот только, что вкуса ноль они не проговорили. Ты покупаешь и остаёшься в полном (музыкальная пауза) проигрыше. Дэвид печеньку скушал, и на финише за обе щеки слопал.