общем, романтика. И девочки. Конечно, тут наши девочки на любой вкус. Мужчины взрослые, от тридцати и старше. Это какая-то любительская команда, я, если честно, не очень разбираюсь. Денег у них — море. Сегодня парни натянули наших, теперь горланят песни, отмечают, радуются. И будут натягивать нас, в продолжение.

Девчонок пятеро, их — целая дюжина. Мы ехали сюда в микроавтобусе больше двух часов, и уже час веселимся в гостиной. Я плохо знаю немецкий, английский же у них пьяный, быстрый, но общий смысл и желания, разумеется, уловить несложно.

Ладони касаются талии — оборачиваюсь и улыбаюсь. Мужчина сразу распускает руки: мнет бедра, ягодицы. Я игриво смеюсь, заставляя себя не отталкивать. Он выше меня, больше. Шепчет комплименты на ухо. Наклоняется и целует шею. Закрываю глаза и думаю о том, сколько осталось времени.

Через несколько часов я сяду в микроавтобус и буду наблюдать за тем, как прекрасен лес в утреннем свете. Открою форточку и буду вдыхать девственную свежесть хвои. Потом приму душ и включу сериал. Сделаю бутерброд с арахисовой пастой.

Я очень люблю арахисовую пасту, но покупаю редко. Раза два за все время позволила себе. Это будет... как бы приз. Наверное.

Меня обнимают в четыре руки. И хвалят, хвалят, хвалят.

Столько комплиментов и нежных слов в жизни не слышала. Скоро я буду ехать по лесу и стараться разглядеть в траве ежиков. Пока нас везли сюда, я, кажется, углядела лисичку.

Алкоголь льется рекой, музыка грохочет. Танцы, улыбки, громкий смех. Мы с Наирой переводим шутки клиентов коллегам, которые не говорят по-английски.

— Прекрасная, горячая девочка! — слышу снова и снова.

У Истомина бы язык отсох столько хвалить. Эта мысль кажется достаточно смешной, и мой хохот почти искренний.

Сегодня я — медуза. Красивая, яркая. У медуз нет сердца.

— Идем, — слышу.

Киваю. Пора.

Коридор, лестница на второй этаж. Комната.

— По очереди. Не вместе, — звучит мой собственный голос сначала на английском, затем на немецком.

Нехотя соглашаются.

— Душ, — прошу я. — Пожалуйста, сначала душ.

Один из мужчин уходит мыться. Значит, начнем с него.

Леденящее спокойствие в душе пугает меня саму. Внутри пустота, тишина, шелест листьев. Я думаю о том, что лисичка, которая мелькнула меж веток, наверное, сейчас на охоте. Воображаю, как она бегает по лесу, подкрадывается к добыче.

Кажется, я вижу ее глазами, пока меня целуют, трогают и раздевают. На лице приветливая маска. В душе нет ничего. Пус-то-та.

Сердце не бьется. Его нет. Медузам оно без надобности.

— Гала, Гала, ай лав ю, — восхищенный шепот.

Дверь открывается, выходит клиент в одном полотенце.

— Скоро приду, — обещает первый по-немецки и уходит в ванную.

Второй же подходит ко мне. Возвышается. Развязывает полотенце. Дрожит от нетерпения. Зовет почему-то сибирской красавицей.

Давай. Сделай это. Ты не неженка, ты, мать твою, красавица!

Тянусь рукой и касаюсь его. Тут же отшатываюсь. Секс — это предательство и унижение. Перед глазами всплывает первый половой акт, который я видела в жизни. И вновь волна неконтролируемого ужаса, как это было с Динаром.

Сердце появляется внезапно и колотится как бешеное. Медуза к такому не готова. Я начинаю задыхаться.

— Извини, — шепчу по-английски. — Извини, ты красивый, мне нужна минута.

— Гала?!

— Одна минута.

Подскакиваю на ноги. Ванная занята, там второй спортсмен и тоже, бесспорно, с членом! Волосы дыбом от ужаса. Я вылетаю из комнаты на своих каблуках и бегу в сторону общего санузла. В гостиной по-прежнему музыка орет, свет совсем выключили, не знаю, есть ли там кто-то или все по комнатам...

— Галя? — окликает меня Наира, которая как раз поднимается по лестнице. — Всё в порядке?

— Нет. Не в порядке.

Я спешу в ванную комнату, Наира следом. Запирает за собой двери и обхватывает мои плечи.

— Что случилось? Дыши. Аля, дыши!

— Я не могу. Наира, их много, они пьяные в стельку! Я не могу так.

— Стоп. Остынь. — Она обнимает меня крепко.

На миг становится легче.

— Мы кто? Красивые, легкие, неземные.

— Бессердечные медузы.

— Да! Взяла, сделала свое дело, освободилась. Всё.

— Я хочу уехать. Ты говорила, я могу отказаться в любой момент.

Пауза в два удара сердца.

— Конечно же можешь, милая. Но послушай, у тебя же получилось с первым? Он был каким-то особенно нежным?

— Он совсем не был нежным.

Зажмуриваюсь и вспоминаю, как Артём развалился в кресле. Как смотрел на меня и как жарко стало вдруг от его голода. Как я сама подошла. Как танцевала на нем. Мы целовались, я... хотела близости.

Сейчас я хочу исчезнуть.

— Ну вот.

— У меня ощущение, что я сама позволяю себя изнасиловать.

— Ты пила?

— Нет и не буду.

— Блин. — Наира оглядывается. — Можешь, конечно, отсидеться в туалете, дверь никто ломать не станет, но девочек подведешь. И ничего не заработаешь. Просто трата времени.

Возникает острое чувство вины.

— Я не хочу никого подводить, мне жаль, что взяла на себя так много. Свою долю отдам не раздумывая.

— У меня кое-что есть.

Наира открывает крошечную сумочку-кошелек и достает блистер. Вкладывает в мою ладонь две таблетки.

— Наркотики? — слышу свой голос.

— Обезбол для души. Злоупотреблять не надо, но иногда, чтобы отключиться, самое то. Потом путем и не вспомнишь, что было. А они и правда бухие, не поймут, что ты под кайфом.

Я сжимаю ладонь. Бах-бах-бах. Наира смотрит в глаза.

Алина, что ты делаешь?

Что ты, мать твою, делаешь?!

— Пойдем вместе. Осталось несколько часов, и мы поедем ко мне. Завалимся спать, утром позавтракаем в каком-нибудь очень красивом месте. Аля, это просто секс. Они нормальные парни. Ты будешь жалеть, если откажешься от денег.

Сжимаю таблетки крепче.

— Я надеялась до последнего, что Артём позвонит снова.

— Все-таки влюбилась? Бедная моя. Ты с ним кончала? Скажи честно.

Мешкаю. Спотыкаюсь на ответе.

— Д-да.

— Ясно. У меня тоже иногда бывают чувства, а иногда я кончаю, как из пулемета. Но это день такой, настроение или же, наоборот, слишком много негативных эмоций, вот они и выражаются. Артём не позвонит, а красавчик с кудряшками тебя ждет прямо сейчас.

Я молчу, обдумываю.

— О былом лучше забыть. Сейчас самое время. Артём один из. Не единственный. Не заслужил такие привилегии. Он ничего для тебя не сделал, ты ему ничего не должна.