Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Родители Линды принадлежали к верхушке среднего класса, выросла она в Ньюпорт-Хиллс, на восточном побережье озера Вашингтон. Музыкально одаренная, она играла Фиону в школьной постановке мюзикла «Бригадун»[14] и была солисткой хора Конгрегационалистской церкви[15]. Но больше всего ее интересовала психология, в особенности работа с умственно отсталыми подростками. В Вашингтонском университете у нее было море возможностей изучить мышление психически ненормальных.
Изучить, но не узнать.
Ни одна из пяти соседок по большому старому дому не отличалась особой наивностью – все они были осторожными молодыми женщинами. Отец Джилл был прокурором восточного округа штата Вашингтон, и как дочь криминалиста она знала о насильственных преступлениях, хоть и лично ни одна из пяти девушек никогда насилию не подвергалась. О нападении 4 января они читали в газетах, до них доходили слухи о появившемся поблизости маньяке. Они приняли надлежащие меры предосторожности: запирали двери, не выходили вечерами поодиночке, отшивали мужчин, казавшихся подозрительными.
И, живя в одном доме впятером, чувствовали себя в безопасности.
На работу на радио Линде приходилось вставать в полшестого утра и несколько кварталов ехать на велосипеде. Поэтому заполночь она засиживалась редко. Четверг, 31 января, начался для нее вполне обыденно: она записала на радио прогноз погоды, сходила на занятия в университет, а придя домой, села писать письмо. Никаких проблем у нее не было, разве что ее парень подолгу пропадал на работе, времени вместе они проводили мало и порой ее беспокоили неясные боли в области живота. Она писала другу ставшее последним в жизни письмо:
«Решила черкнуть пару строк, просто сказать «привет». На улице снег, и я пишу, завернувшись в синий плед. Не поверишь, как в нем приятно учить уроки или дремать. У меня дома все в порядке. Я пригласила на ужин маму и папу, Боба и Лору. Думаю, что приготовлю бефстроганов. Я часто катаюсь на лыжах, работаю и учусь… не обязательно именно в таком порядке».
Полтретьего дня Джилл Ходжес отвезла Линду из университета на занятие в хоре и в пять часов вечера вернулась за ней и Лорной Мосс. Они поужинали, после чего Линда взяла у Марти Сэндс машину съездить в гастроном. Полдевятого она вернулась.
Затем Линда, Лорна и Марти вместе с приятелем пошли в популярную среди студентов таверну «Данте», на углу 53-й стрит и Рузвельт-вэй. Выпили два кувшина пива на четверых, девушки ни с кем не разговаривали, хотя позже Лорна и Марти вспомнили, что их друг Пит на короткое время подходил к игравшим в кости за соседним столом.
Час спустя они были дома, и Линде позвонил из Олимпии бывший парень. Соседки вспомнили, что проговорила она с ним около часа. Перед сном девушки смотрели по телевизору «Автобиографию мисс Джейн Питтмен».
Когда Линда отправилась в свою подвальную комнату, на ней были синие джинсы, белая блузка и ботинки.
Барбара Литтл в четверг вечером была в библиотеке. Без четверти час она зашла в свою подвальную комнату, отделенную фанерной перегородкой от комнаты Линды. В комнате Линды света не было.
Полшестого утра Барбара, как обычно, услышала звонок будильника Линды и снова заснула. В шесть часов утра ее разбудил собственный будильник. Ее удивило, что будильник Линды продолжал звонить.
Зазвонил телефон. Начальник Линды с радиостанции спрашивал, почему Линда не вышла на работу. Барбара зашла в комнату Линды и включила свет. Комната была в идеальном порядке, постель убрана. Это было немного странно, обычно постель Линда заправляла по возвращении из университета, но Барбару это не встревожило. Она выключила будильник, решив, что Линда, скорее всего, уже едет на работу.
Но Линда Энн Хили не приехала ни на работу, ни на учебу. Она пропала без следа.
Зеленый десяти скоростной велосипед Линды стоял в подвале, но соседки заметили тревожный знак: дверь из подвала на улицу не была заперта. Они никогда не оставляли дверь незапертой. И дверь сложно – практически невозможно – открыть с улицы, потому, когда требовалось вывести велосипеды, дверь открывали изнутри и запирали снова тоже изнутри, обойдя вокруг дома. Единственное окно с прозрачной занавеской у бетонной внутренней лестницы давно уже наглухо закрасили.
Днем соседки встретились в кампусе и переговорили. Каждая надеялась, что другая увидит Линду на занятиях, но тщетно. Испугались они, когда к назначенному на вечер того дня ужину приехали родители. Линда была не из тех, кто мог запросто бросить работу, учебу, а главное, не явиться на ею же назначенный ужин.
Они позвонили в полицию Сиэтла и заявили об ее исчезновении.
Поговорить со встревоженными родителями и соседками приехали следователи отдела убийств Уэйн Дорман и Тед Фонис. Их проводили в опрятную комнату Линды в подвале. Радостная комната с солнечно-желтыми стенами и постерами и фото, где Линда с друзьями катается на лыжах. Там же снимки подростков с задержкой развития из экспериментальной школы Камелот-Хаус, где пропавшая девушка служила волонтером. Фанерная перегородка разделяла кровати Линды и Барбары.
Детективы откинули покрывало. Бурые пятна запекшейся крови на подушке без наволочки, сквозь простыню большое кровавое пятно просочилось на матрац. Кому бы ни принадлежала кровь, ее количество могло свидетельствовать о серьезном ранении, бессознательном состоянии жертвы, но не смерти от кровопотери.
Лорна и Марти сказали детективам, что кровать стелила не Линда.
– Она всегда клала простыню поверх подушки, а не под нее, каксейчас.
С подушки пропала розовая сатиновая наволочка. Ее пару нашли в ящике тумбочки. В глубине шкафа обнаружили ночную рубашку Линды с засохшей у воротника кровью.
Логично было предположить, что кто-то пробрался в комнату спящей Линды, избил ее до потери сознания, прежде чем она успела закричать, и унес.
Соседки осмотрели ее шкаф и выяснили, что пропала только та одежда, которая была на ней накануне вечером: синие джинсы, белая блузка и ботинки.
– А еще пропал ее рюкзак, – сказал Марти. – Красный с серыми лямками. Обычно она носила в нем книги и, может быть, желтую лыжную шапку и перчатки… Ах да, еще в нем была целая куча билетов на концерты молодежного симфонического оркестра и несколько билетных корешков.
Ночная рубашка Линды была в крови, значит, в момент нападения она была на ней. Детективы пришли к единственно возможному выводу, что похититель ее переодел, прежде чем унести. Тем не менее вся ее верхняя одежда осталась в комнате. Пальто ей не потребовалось, потому что она уже была мертва? А зачем тогда понадобился рюкзак? А наволочка?
Владелец дома сказал детективам Дорману и Фонису, что перед сдачей новым арендаторам он, как обычно, сменил замки на всех наружных дверях. Разумная мера предосторожности, вот только запасной ключ девушки прятали в почтовом ящике перед парадным входом. Кроме того, Линда и Марти ключи потеряли и пользовались дубликатами.