— Да так, ерунду всякую, — кокетливо отмахнулась я.

— Наверное, в кино приглашал, — пробурчал Иван и вдруг оживился: — Такая девушка, как ты, не может любить кино. Это было бы слишком банально. Скорее всего ты, Рита, любишь театр! Давай сегодня вечером сходим куда-нибудь? Ты как, не против «Современника»? А потом погуляем по ночной Москве. Прокатимся по Чистопрудному бульвару на трамвае, поедим мороженого, покормим уток. Я ужасно люблю гулять по бульварному кольцу. А ты?

Поверить в подобное родство душ было выше моих сил. Я просто обожаю Чистые пруды! И театр, и трамвай, и мороженое, и уток, и Ивана! Только вот работа няни все же налагает на меня кое-какие обязанности. Об этом я потухшим голосом и сообщила своему принцу.

— Ничего страшного, — улыбнулся Ваня. — Я понимаю, что прямо сейчас ты не можешь все бросить и уйти. Я буду ждать тебя после закрытия у дверей торгового центра. Мы просто побродим по ночному городу, поболтаем, посидим в летних кафешках… Положишь спать своих разбойников, и спускайся вниз. Ну что, прощаемся до вечера, и я побегу в павильон, а то у меня тоже дел выше крыши.

Не помня себя от счастья, я точно на крыльях полетела к своим подопечным. А про себя твердо решила — этот день будет последним в моей карьере нянечки. Но, как говорила моя бабушка, хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах.

В четверг я весь день готовилась распрощаться с постылой работой. Я выгуливала Светика, ругалась на Ромку, следила, чтобы Лизавета не филонила и читала «Войну и мир», но все равно не успела сделать все, что хотела. Кое-что пришлось взять на дом. Шел двенадцатый час ночи, а поделка к завтрашнему уроку труда в первом «А» до сих пор не была готова. Мы с Коровиной бились над ней второй час, но корзинка не желала принимать положенный ей вид и больше всего походила на фашистскую каску.

— Ритка, ты с ума сошла, — зудела Танька, приклеивая к бумажной плетенке картонную ручку. — На фига это надо?

— Чтобы пальчики развивались, — сжав зубы, пояснила я, трудолюбиво прилаживая на корзинкин бок кривую ромашку из цветной бумаги. — Это называется мелкая моторика рук.

Не подумайте, что я такая умная. Я не сама придумала про мелкую моторику, а вычитала в книге «Как занять ребенка полезным делом и не разнести при этом дом», которую купила для пополнения багажа педагогических знаний. Должно быть, это же издание попало в руки учительницы первого «А» класса, где училась Светик. И добрая женщина задала детишкам на дом одну из опубликованных там поделок, а мы с Коровиной оказались крайними.

— Чьих рук, твоих и моих? — в бешенстве взвыла Танька. — Или ты хочешь сказать, что семилетний ребенок способен самостоятельно склеить эту хрень?

Пока я про себя оценивала возможности семилетнего ребенка по отношению к хрени, распахнулась дверь комнаты, и на пороге появилась куча рябых перьев и тюля, перехваченная посередине кряжистыми мужскими руками. Куча качнулась, проплыла на середину комнаты и обрушилась на Танькину кровать, явив нашему взору Жорика, Танькиного бойфренда и идейного вдохновителя подработок на вечеринках.

— Ну что, кудрявые и румяные, пообезьяним за кэш на корпоративе? — оптимистично пробасил он, скаля зубы в нечеловеческой улыбке и алчно потирая волосатые руки. — Сегодня вы Курочки. Разбирайте костюмы — кто Курочка Ксюша, кто Курочка Тина?

— Чур, я Ксюша, — обрадовалась Танька, вскакивая с места и вороша костюмы гламурных «Петелинок».

— А Курочкой Тиной будет Жорик, — пробормотала я, с ненавистью глядя на незаконченную поделку.

— Я не понял, Рит, ты что, саботируешь мероприятие? — нахмурился организатор проекта.

— Получается, что так, — пожала плечами я. — Не видишь, малую моторику рук разрабатываю.

— Она теперь у нас Макаренко и Сухомлинский, «два в одном», — хихикнула Танька, напяливая на плотно сбитую фигуру белоснежный перьевой комбинезон. — Не поверишь, Жорик, наша Ритка в няни подалась.

— Теперь уже не в няни, а в продюсеры, — скромно поправила я подругу. — Из нянь я завтра увольняюсь.

— Че, серьезно? — вскинул рыжие брови наш импресарио. — И что же мы продюсируем?

— Да так, одну группу, — наводила я тень на плетень, чтобы не спугнуть удачу.

— Ну а называется-то она как? — срывающимся голосом допытывался Жорик. — Название у группы есть?

— Есть, но вряд ли ты его знаешь, — продолжала темнить я.

— Ну хватит, скажи ему, Рит! — обиделась за друга Коровина.

Я посмотрела в Жоркины горящие глаза, ожидающие чуда, и мне стало как-то неловко разочаровывать приятеля. Я могла поспорить, что о «Сенокосе» мой одногруппник ничего не слышал, а вот «Бумбокс», или как его там, скорее всего знает. Чтобы сделать Шмулькину приятное, я слегка замялась, вспоминая точное название музыкального коллектива, которое упоминал клетчатый Алексей, и важно проговорила:

— Так уж и быть, скажу. Группа называется «Бумбокс» или что-то в этом роде.

Жорка на мгновение замер, а затем недоверчиво посмотрел на меня и уточнил:

— Это которые «Вахтеры» поют?

— Они самые, — подтвердила я.

— Иди врать! — обиделся Жорик.

Коровина тут же встала на мою сторону.

— А чего это, Жор, ты Ритке не веришь? Все только и знают этих их «Вахтеров», а может, у ансамбля еще что-нибудь приличное есть? Ритка побегает по музыкальным каналам, договорится на радио, и народ услышит остальные песни «Бумбокса». По-моему, это нормально.

— Ну-ну, представляю себе эту картину! — скептически хмыкнул Шмулькин, с иронией поглядывая на меня. — Наш Цуцик бегает по каналам!

— А тебе что, завидно? — прищурилась Танька.

— Еще чего, — отмахнулся Шмуль. — Пусть бегает где хочет, мне по барабану. В общем так, Маргарита. Нас пригласили в солидное место, я обещал привести с собой двух цыпочек, так что нечего меня подставлять. Давай, Ритулька, рядись курицей и не кудахтай!

И Шмуль весело рассмеялся, безумно довольный своей плоской шуткой.

— Правда, Ритусик, поехали все вместе, там наверняка будет классный фуршет и прикольные дядечки, — подхватила Танька, вертя перед зеркалом пушистым задом.

— Насчет жратвы ты права, душа моя, — закивал головой Жорик. — В таких местах обычно кормят на убой. И гонорары наваристые. А вот по поводу прикольных дядечек ты ошибаешься. Все мужчины фармацевтической корпорации «Панацея», с которыми меня сводила судьба, были суровы и молчаливы. Особенно брутален глава представительства господин Дерюгин. Он мужчина серьезный и шутить не любит, поэтому если я обещал ему на вечер двух куриц, значит, обязан предоставить двух куриц. А где я среди ночи стану искать оригиналку, желающую посетить фармацевтическую тусовку в пухе и перьях? Поэтому наша Рита сейчас наденет на себя костюм курочки Тины и поедет с нами на Остоженку. А фигню эту, — Шмулькин кинул презрительный взгляд на нашу с Танькой поделку, — доклеишь после корпоратива.