К несчастью для Катрины, борьба с похоронной индустрией не единственная трудность. Майк Адамс, популярный блогер (а также противник вакцинации, сторонник теории запланированного государством взрыва башен-близнецов 11 сентября 2001 года и скептик по отношению к официальной версии стрельбы в начальной школе Сэнди-Хук), написал о Катрине статью, которую на Facebook перепостило почти одиннадцать тысяч человек. Адамс заявил, что проект по «реконструкции» направлен на выращивание продуктов питания для городских бедняков. В своем посте он утверждал, что новый процесс потребует непрерывного снабжения компоста сырьем, чтобы накормить людей, и это наверняка приведет к «обязательной эвтаназии пожилого населения, чтобы бросить их тела в компост». Также Адамс заявил, что проектом «воспользуется правительство, чтобы маскировать массовые убийства».

Если бы вы были знакомы с Катриной – энтузиастом в сфере экологии, живущей в Сиэтле с мужем и двумя детьми, то сама мысль о том, что она может разрабатывать план массовых убийств, показалась бы вам абсурдной. Но вопрос распространения информации в обществе остается открытым: на каждого человека, который верит в то, что будущее предназначение его тела – питать землю, приходится другой, уверенный в том, что план Катрины воплощает в себе все пороки общества.

Операция по подъему Фрэнка на вершину холма началась довольно скоро и потребовала совместных усилий команды, члены которой устроили утомительную дискуссию о том, как следует нести тело – ногами или головой вперед. В какой-то момент я отвела глаза, и мой взгляд упал на череп, взирающий с высоты холма на нас, живых, и усмехающийся абсурдности нашего спора.

Когда Фрэнк наконец прибыл на вершину холма (головой вперед), голубой мешок с телом уложили на ложе из щепок и раскрыли молнию, обнажив тело высокого здоровяка, одетого лишь в трусы и носки. Мы перекатили Фрэнка на правый бок и осторожно вытащили из-под него мешок. Теперь у этого человека на щепках не было пути назад.

У Фрэнка была седая эспаньолка и волосы до плеч, а левая рука элегантно лежала за головой в стиле «нарисуй меня, как одну из твоих француженок»[12]. Торс и руки были покрыты татуировками: волшебник, змеи, религиозные символы, тираннозавр, скачущий по груди. Яркие чернила татуировок устроили взрыв красок в неброском лесном ландшафте.

Студенты-выпускники удалились, чтобы собрать побольше люцерны, и я впервые за все утро осталась с Катриной наедине.

Она посмотрела на Фрэнка, и в уголках ее глаз закипели слезы. – Этот мужчина здесь не случайно. Ты знаешь? Он хотел оказаться здесь.

Она остановилась и глубоко вдохнула, прежде чем продолжать:

– Я так благодарна ему.

Катрина взяла горсть смеси люцерны и щепок и положила на лицо Фрэнка – эта часть его тела будет укрыта первой.

Я присоединилась к ней, и мы стали засыпать смесью его шею и руки, словно укутывая его.

– Мы вьем для него гнездышко! Выглядит уютно, – сказала Катрина.

И тут же осадила себя:

– Доктор Джей вряд ли обрадуется, что мы тут сентиментальничаем с телом. Завязывай, Катрина.

Я не была в этом так уж уверена. Незадолго до того доктор Джонстон рассказала мне историю одного восьмидесятилетнего мужчины, который завещал свое тело центру FOREST. Когда он умер, его жена и дочь привезли тело на семейном грузовике. Им даже разрешили выбрать для него место в подлеске. Его жена умерла полгода спустя. Она попросила, чтобы ее тело похоронили рядом с ее мужем. Эту просьбу уважили, и тела супругов разлагались бок о бок друг с другом, так что в смерти они были так же неразлучны, как в жизни. Не похоже на того, кто чужд сентиментальности.

Доктор Джей в этом плане непреклонна.

– Я зову доноров «мистер такой-то» или «миссис такая-то». Зову их настоящими именами и не вижу причины делать по-другому. Это ведь по-прежнему они. В других учреждениях со мной не согласны и говорят, что это не позволяет держать профессиональную дистанцию. Но я считаю, что это очеловечивает тела. Я встречалась со многими из этих людей при их жизни. Я знаю их. Все они – люди.

Подход доктора Джей – это новая волна в научной практике пожертвований тел, в рамках которой покойник воспринимается как человек, а не безымянный труп. Эрнест Таларико-младший – заместитель директора по медицине в Северо-Западной медицинской школе Университета Индианы, в анатомические лаборатории которой жертвуют тела для обучения студентов. Когда Таларико только начинал свою программу исследований, он осознал, насколько неприятно ему привычное отношение к телам-донорам как к безымянным кускам плоти, которых называют по номерам или кличкам.

В январе Таларико организовал поминальную службу для шести пожертвованных его программе тел. На ней присутствовали студенты первого курса и, что удивительно, родственники покойных. Рита Борелли, пожертвовавшая тело своего мужа Университету Индианы, была потрясена письмом от студентов, в котором они просили сообщить больше информации о его жизни.

– Они даже попросили прислать фотографии. Я так расплакалась, что с трудом дочитала письмо до конца.

Присутствие семьи на службе не обязательно, но оно позволяет студентам попрактиковаться в почти невыполнимой для современного врача задаче – откровенно побеседовать о смерти. Студенты даже называют тело-донор «своим первым пациентом». В очерке Wall Street Journal, посвященном программе, студентка-медик первого курса Рания Каукис отметила, что «было бы легче думать о теле просто как о наборе цифр. Но это не делает врача хорошим специалистом».

Учитывая эту просвещенную точку зрения, я спросила доктора Джей, собирается ли она пожертвовать свое тело центру FOREST, когда покинет этот бренный мир. Ответ был – в целом да. Но она беспокоилась о своих студентах. Одно дело – знать биографию донора и обращаться к нему «мистер такой-то», и совсем другое – наблюдать, как твой профессор разлагается у тебя на глазах. Однако основным препятствием для доктора Джей была ее мать. Та происходила из поколения, которое достойными похоронами считало службу в церкви, и была всецело против идеи о декомпозиции тел. Доктор решила, что не станет жертвовать свое тело, если на момент смерти ее мать еще будет жива.

Но совсем недавно, размышляя о том, как распорядиться собственным телом, мама доктора Джей заявила:

– Не понимаю, зачем вся эта канитель с кремацией или захоронением. Почему бы просто не относить наши тела в лес и не позволять им разлагаться естественным путем?

– Мам? – сказала доктор Джей.

– Да, дорогая?

– Ты ведь знаешь, что я этим и занимаюсь, да? Что так и происходит в центре FOREST? В нашем центре тела разлагаются прямо в лесу.