Ровно через пять лет Мейсон Хендерсон вернулся на ранчо Маллинов.

Уезжал он на полуслепой лошади, и все его имущество помещалось в двух сумках, — вернулся же, управляя собственным самолетом, а в кармане лежал документ, который стоил целое состояние.

Закладывая широкий вираж, он заметил внизу, на пастбище, коричнево-алый промельк. Еще один заход — на этот раз ниже, над кустарником, над пасущимися стадами, над полосами мескита, — и вот оно снова: коричневое и алое. Только теперь Мейсон видел, что коричневое — это несущаяся галопом лошадь, алой была куртка всадника.

Еще один круг. А потом он выжал штурвал — уверенно, безошибочно, точно зная, где приземлится, хотя никогда прежде не сажал здесь самолета.

Помнит ли Кейтлин, что я пообещал ей, когда мы виделись в последний раз?

Он легко выпрыгнул из самолета. Лошадь и всадник быстро приближались. Небрежно прислонясь к фюзеляжу, Мейсон ждал. Теперь он ясно видел всадника, точнее — всадницу, девушку в алой куртке с летящими по ветру светлыми волосами. Он смотрел на нее, и его захлестывали воспоминания.

Мейсон и позабыл, как грациозна и чувственна ее посадка, словно Кейтлин родилась в седле, словно начала ездить верхом прежде, чем ходить. В известном смысле так оно и было, потому что ее отец, владелец ранчо, стал брать Кейтлин с собой в седло, едва та научилась сидеть.

На границе посадочной полосы всадница осадила коня, спешилась и мгновением позже уже бежала к самолету. Мейсон, гордившийся своей выдержкой и невозмутимостью, обнаружил, что у него пресеклось дыхание: девушка была гибкой как тростинка, грациозной как газель — и худой, как никогда прежде.

Пять лет назад Кейтлин Маллин и ее родители унизили Мейсона, унизили безжалостно, не задумываясь, что попирают его чувства. В день, когда Мейсон уезжал отсюда, он поклялся себе, что вернется на ранчо хозяином.

И он добился своего. Внезапно ему пришло в голову, что потребовать в придачу к ранчо еще и дочь Маллинов было бы достойным апофеозом его мести. Идея понравилась Мейсону. Решено: Кейтлин будет принадлежать ему!

Он знавал разные времена, в том числе и трудные, и скверные: случалось, Мейсон готов был отказаться от своей затеи. Но всегда жажда реванша давала ему силы и побуждала к действиям. За эти пять лет я немалого достиг, мрачно подумал Мейсон.

— Привет, Кейтлин, — сказал он.

Она застыла. Для женщины Кейтлин отнюдь не была пигалицей, но рядом с Мейсоном, в котором было шесть с лишним футов роста, она смотрелась, как карликовое деревце на фоне баобаба. В ее миндалевидных глазах последовательно отразилась целая гамма чувств: потрясение, удивление и какое-то еще, трудноуловимое…

— Возможно ли?.. Мейсон?..

Слова падали с ее будто одеревеневших губ медленно, почти мучительно. На миг кровь отхлынула от лица Кейтлин, и девушка чуть заметно покачнулась. Мейсон хотел поддержать ее, но в последний момент не поддался порыву.

— Мейсон… Это ты! — Ее голос дрожал, она была явно поражена.

— Да, Кейтлин, я, — сухо подтвердил он.

— Бог мой, глазам не верю!

Она протянула руку, словно хотела убедиться, не сон ли это. Мейсон резко отстранился и саркастически осведомился:

— Что же тебе мешает поверить?

Кейтлин, видимо, почувствовала насмешку, потому что кровь прилила к ее лицу.

— Ты последний из всех, кого я ожидала увидеть. И самолет…

— В наше время — обычное дело.

— Знаю. Но ты же ковбой…

Он издевательски рассмеялся.

— А ковбои не летают?

— Я не это хотела сказать…

— А что ты хотела сказать? — вкрадчиво спросил Мейсон.

Теперь, слегка оправившись от потрясения, Кейтлин тоже начала сердиться.

— Ты сам знаешь. Ты всегда все знаешь.

— Возможно, ты права. Попробую озвучить ход твоих мыслей. Ковбои народ бедный, недалекий, они все знают о скотине и лошадях и почти не имеют понятия ни о чем другом. Если они куда отправляются, то верхом. В самом крайнем случае добираются автостопом или автобусом. Самолеты и те, кто на них летает, существуют в другом мире. В твоем мире, Кейтлин. Как это Мейсон Хендерсон туда затесался?..

Отступив, она уперлась руками в бока.

— Мы так давно не виделись, может, обойдемся без колкостей?

— Как давно, Кейтлин? Ты помнишь?

Его взгляд обежал овальное личико, задержавшись на глазах, зеленых, как весенняя травка после дождя; на прядях светлых, отливающих золотом волос; на коже, сияющей свежестью; на красиво изогнутых губах, казалось, созданных для мужских поцелуев. Убийственное сочетание.

И все же, какой бы знакомой ни казалась ему Кейтлин, Мейсон видел, что она изменилась. У той Кейтлин, которую он помнил, фигура была мягкой, округлой, с плавными линиями. Теперь Кейтлин была худой и очень загорелой, тело ее стало жилистым, почти атлетическим. Волосы, которые раньше обрамляли ее личико подобно драгоценному багету, ныне стянуты в конский хвост, и лишь несколько непокорных прядок падают на лоб. Одежда практичная, без оглядки на моду: куртка из шотландки, потертые джинсы, на голове — «стетсон», чтобы защититься от палящего техасского солнца.

Любую другую женщину абсолютное отсутствие макияжа превратило бы в дурнушку. Но Кейтлин никогда не нуждалась в косметике и других ухищрениях, чтобы выглядеть привлекательной. Она по-прежнему остается, подумалось Мейсону, самой обаятельной из всех встречавшихся мне на пути представительниц противоположного пола. И невероятно притягательной.

— Так ты помнишь, как давно это было? — повторил он.

Она колебалась лишь миг.

— Почти пять лет назад.

Он резко бросил:

— Сегодня ровно пять лет.

— Ты в чем-то меня упрекаешь?

— Я всего лишь напомнил дату.

— Ну, я не очень ошиблась. И потом, у меня нет привычки отмечать в календаре годовщины нашей последней встречи.

— Разумеется, — кивнул он.

— Что привело тебя сюда, Мейсон?

— Прилетел повидать тебя.

— Только и всего?

Мейсон сунул ладони за пояс облегающих джинсов — так он почему-то чувствовал себя увереннее.

— Только и всего.

— Не предупредив.

— А надо было?

Он увидел, что Кейтлин полностью овладела собой, поскольку в ее глазах заискрился вызов.

— После стольких лет? Да, Мейсон! Мог бы написать или хотя бы позвонить.

— Не знал, что это необходимо, — пожал он плечами.