Погруженная в эти мрачные раздумья, Изабел не заметила, как на ее пути выросла массивная фигура Векелля. Еще вчера этот великан смотрел на нее с нескрываемым мужским интересом и неизменным добродушием, но сейчас в его взгляде не осталось былой теплоты. Принцесса решила, что Коль уже поведал своему товарищу о том, что ночью она покушалась на его жизнь. Как и все остальные воины, этот старый вояка боготворил Торлекссона и любое причинение вреда своему предводителю принимал близко к сердцу.

Проходя мимо воинов, Изабел чувствовала на себе их взгляды и слышала, как они называли ее по имени. Сколько же наемников привел с собой Торлекссон, чтобы убить ее брата? Никто из них так И не заговорил с ней, желая привлечь ее внимание, но под их пронизывающими взглядами Изабел невольно съежилась. Двигаясь по узкому коридору, она прибавила шагу; присутствие в замке солдат слишком явственно напоминало принцессе о драматических переменах в ее жизни и о более чем реальной угрозе будущему ее сына.

До вторжения датчан жизнь Изабел отнюдь не была безоблачной, но Ранульф неизменно стоял на страже ее интересов. Пока король баловал и лелеял маленького Годрика, будущее мальчика казалось радужным.

Через широкие дубовые двери Изабел вышла из замка. Холодный зимний воздух щипал ее за щеки, проникал за воротник шерстяного платья.

– Поклон тебе, Колдарингтон, – пробормотала принцесса. Хотя ее сердце переполняла тревога, она решила больше не возвращаться сюда.

По правде говоря, она никогда раньше не покидала замок крадучись, за исключением того дня, когда вылезла из окна своей спальни.

А когда она в последний раз вообще покидала пределы замка? Изабел не могла припомнить. Должно быть, это случилось еще до рождения Годрика.

Существенно было то, что после известных событий Ранульф начал постоянно намекать ей: раз одного мужчину темнота подвигла на насилие, то с другим мужчиной темнота может сотворить то же самое. С тех пор темнота стала ее врагом.

Сейчас темнота скрывалась везде: за каждой занавесью, за каждой стеной. В комнате, которая находилась по соседству с ее спальней, она видела средоточие всех своих страхов. Стены замка больше не служили для Изабел убежищем, также как и стены города или земли, которые лежали вокруг него. И все же она не должна бояться!

Изабел услышала, как за спиной раздались гулкие шаги. Скандинавский великан! Впереди на грязной дороге столпились датские солдаты и саксонские воины, закутанные в плащи. Хотя на принцессе не было плаща, ей очень не хотелось возвращаться, и она пошла дальше.

Проходя мимо солдат, Изабел слышала, как они перешептывались; жители города тоже шушукались и косились в ее сторону, но принцесса не обращала ни на кого внимания и брела куда глаза глядят, за ней неотступно следовал Векелль.

Внезапно Изабел почувствовала, как что-то ударило ее по ноге и, посмотрев вниз, увидела у своих ног остатки гнилой капусты. В нос ей ударил противный гнилостный запах.

– Норманнская шлюха!

Никто не вышел вперед, чтобы окоротить нахала, никто не сказал ни слова.

Изабел поежилась. Впрочем, чего она ожидала? Наступило время возмездия. Шепотки с обвинениями появились еще два года назад, когда Торлекссон сбежал из темницы Ранульфа. Принцесса никогда не подтверждала обвинения в свой адрес, но и не отрицала их, зато теперь у нее не оставалось никаких сомнений: после захвата города скандинавами Ровена во всеуслышание объявила, что прошлые подозрения подтвердились: принцесса Норсекса помогла датчанину убежать из тюрьмы. Теперь она осталась без покровительства Ранульфа, а значит, для нее наступило время расплаты.

Векелль подошел к Изабел и, встав рядом с ней, принялся, нахмурившись, разглядывать толпу.

– Не утруждайте себя, я не нуждаюсь в вашей защите. – Изабел отошла от викинга на пару шагов.

– Как хотите.

Тут принцесса увидела вдали церковь.

– Я хочу помолиться, – объявила она своему сопровождающему, присутствие которого ее тяготило. «Помолиться и попросить у Бога вразумить меня, а также попросить силы и мужества для того, чтобы отомстить вашему предводителю».

Не дожидаясь ответа, принцесса направилась к церкви, где не была уже очень давно. Отец Джейнус, казалось, относился с пониманием к тому, что Изабел предпочитала для своей молитвы маленькую часовенку.

Она миновала три ступеньки и подошла к дубовой двери. На этих ступеньках они с Ранульфом играли, когда были детьми, ожидая окончания богослужения.

Как только рука Изабел коснулась массивной резной двери, ее охватило благоговение, и она почувствовала покой в душе, который мгновенно улетучился, стоило ей войти в помещение церкви.

Стоявшие за дверью караульные загородили ей дорогу, и Изабел охватил страх. Она вспомнила уроки истории, которую изучала на Линдисфарне. Приход норманнов означал, что монахи будут убиты, алтари осквернены. Неужели варвары с севера осквернили теперь и христианскую церковь Колдарингтона? Что стало с отцом Джейнусом, который был так добр к Изабел и поддерживал ее в самые трудные времена?

Внезапно над ней нависла огромная фигура Векелля.

– Госпожа. – Он осторожно взял ее за локоть. – Похоже, скоро конец.

Пока он отводил Изабел в сторону, в ее воображении рисовались ужасные, леденящие душу картины. Скоро конец… Конец чего? Изверги! Что они сделали с отцом Джейнусом?

Изабел вырвалась и решительно направилась вперед, мысленно готовясь стать свидетельницей небывалых зверств. Она должна это видеть! Пусть чаша ее ненависти наполнится до краев.

Векелль преградил Изабел дорогу и схватил ее за руки; однако за спиной старого вояки она успела увидеть то, на Защиту чего собиралась отдать все силы.

Перед алтарем застыл коленопреклоненный предводитель викингов; рядом с ним стояли на коленях датские солдаты.

– Что он здесь делает?

– А разве не ясно?

Изабел молча смотрела, как отец Джейнус подошел к Торлекссону и предложил ему причаститься.

– Коль – христианин? – искренне удивилась принцесса.

– Да, – угрюмо кивнул Векелль. – Один римский миссионер приложил к этому руку.

– А вы?

– Я? Я до самой смерти так и останусь язычником. – Изабел перевела взгляд на коленопреклоненную фигуру у алтаря.

– Интересно, о чем он молится? О чем этот человек может просить Господа? Чтобы Бог даровал ему силы стереть с лица земли мой народ? Чтобы научил похищать у матерей малых детей?

Векелль грозно сдвинул брови.

– Не смейте говорить так о моем господине.

Изабел была готова сорваться на крик, и только почтение к церкви удержало ее от этого. Тем более она удивилась, когда Векелль внезапно привлек ее к себе и прошептал: