Мы оставили наш багаж у Брисби и последовали за фермером в обход его дома. Пожилой мужчина шагал медленной, размеренной походкой, глядя себе под ноги. Он был обходительным, приятным хозяином, но весь вид его говорил о том, что ему чего-то сильно недостает, отчего у меня сжималось сердце.

– Как вы наткнулись на окаменелости, мистер Брисби? – спросила я. – В статье об этом ничего не говорилось.

Брисби поднял голову и моргнул, словно пробуждаясь от дремоты.

– Дайте-ка подумать… – Он искренне улыбнулся и положил одну руку на плечо Джекаби, а другую – на мое плечо, направляя нас к неровному подножию холма. – По правде говоря, первые находки не показались мне чем-то необычным. Это случилось с неделю назад. Я расчищал землю для новых посевов и каждые несколько футов натыкался на камни. А потом мой плуг уперся во что-то очень большое; я запряг в него пару лошадей, как следует надавил и – бам! – я даже не понял, что вытащил на свет. За исключением того, что это была кость длиной с корову.

– Бедренная кость, – сказал Оуэн Хорнер, идущий позади нас. – И у вас острый глаз, сэр. Чтобы войти в историю, необязательно быть ученым, достаточно смекалки и проницательного ума.

Тени под глазами Брисби слегка разгладились. Хорнер продолжил.

– Даже и не думайте, что ваша роль в этой находке незначительна. Основы научного исследования динозавров заложил прославленный Гидеон Мантелл, но первой останки могучего игуанодона обнаружила его супруга.

– Забавная история, – сказала я. – Только не совсем правдивая.

– Думаю, вы и сами сможете выяснить, что все произошло именно так, мисс. Это случилось на вашей стороне океана. Где-то в Эссексе, полагаю.

– В Суссексе, – машинально поправила я. – Жаль, но лет тридцать назад Мантелл сам признался, что солгал. Моему отцу довелось работать с его сыном Уолтером – это была одна из его первых работ, он тогда помогал восстанавливать останки моа в Новой Зеландии.

Я осторожно посмотрела назад, ожидая встретить обычную недовольную гримасу. Мама постоянно напоминала мне, что мужчины не любят, когда их поправляют дамы.

Но Оуэн Хорнер широко улыбался. Мои слова явно произвели на него впечатление.

– Ваш отец, мисс Рук? Погодите – Рук? Вы случайно не родственница Дэниела Рука?

– Кто это? – спросил Брисби.

– Всего лишь один из гениальнейших умов в своей области. В университете я изучал его статью о плезиозаврах.

Хорнер с Брисби не сводили с меня глаз, ожидая подтверждения или опровержения.

– Да, это мой отец, – призналась я. – Но и вы не прибедняйтесь, мистер Хорнер. Насколько я помню, вы сами неплохо заявили о себе во время раскопок… в Колорадо, верно? Я читала о вас в журналах.

– В последний раз это была Южная Дакота, – сказал он. – Но ни одно из этих мест и близко не стояло с нынешней находкой.

– Это же здорово! – воскликнул Хьюго Брисби, сильнее сжимая мое плечо в искреннем возбуждении. – Теперь помимо Оуэна Хорнера, восходящей звезды, у нас имеется дочь известного Дэниела Рука, а завтра приедет еще и Лэм! Все складывается как нельзя лучше. Нужно немедленно связаться с той репортершей – держу пари, наша фотография появится на первой странице «Кроникл». Мэдди бы так гордилась.

– Погодите минутку… Лэм – это который Льюис Лэм? – спросила я.

– Вот именно, – довольно подтвердил Брисби.

Хорнер кивнул без особого воодушевления.

– «Хорнер и Лэм»… – пробормотала я. – Ах да, теперь я вспоминаю, что читала о вас в последний раз. О боже! И вы знали, что Лэм тоже примет участие в раскопках?

Хорнер поморщился, но снова кивнул.

– Фантастическое везение, не правда ли? – сказал Брисби. – Лэм первым связался со мной по поводу костей. Я пообещал участок ему, так что, полагаю, формально руководителем раскопок станет он, как только приедет. Но я уверен: он будет рад увидеть, какую замечательную работу проделал Оуэн.

– Везение еще то, – заметила я, – но я бы не называла его фантастическим.

Я остановилась и посмотрела на Хорнера. Рука Брисби соскользнула с моего плеча; Чарли с Джекаби обернулись. На молодом ученом не было лица.

– Оуэн Хорнер и Льюис Лэм вот уже несколько лет на ножах друг с другом, – объяснила я Брисби. – Их вражда приобрела международную известность – тут вам и клевета, и саботаж, и всякого рода мошенничество.

– Я никогда… – перебил меня Хорнер.

– Они уничтожили ценные окаменелости…

– Формально я только…

– В какой-то момент они даже начали швыряться друг в друга камнями на раскопках!

– Это было только однажды, – признался Хорнер. – И он начал первым.

– Вы знали, что этот участок обещан мистеру Лэму? – прямо спросила я.

– Э-э-э… да. Но поймите: карьера Лэма близится к закату. Он с позором покинул Институт естественных наук. Мне же как раз предложили престижную…

– Но наука – это не состязание!

– Вот именно! Не могу с вами не согласиться. – Хорнер поднял руки в знак поражения. – Битва за кости окончена. Вот почему я здесь. Никаких драк и хулиганства. Только наука. Я обозначил периметр и подготовил место для раскопок. И мне даже удалось достичь некоторого прогресса – с неоценимой помощью мистера Брисби, конечно же. Все-таки это собственность мистера Брисби, и ему решать, кому отдавать пальму первенства. Но обещаю, я могу играть честно, тем более сейчас, когда знаю, что именно мы раскапываем. Мне еще не доводилось работать ни с чем подобным. Кости не разбросаны и находятся почти в идеальном состоянии, без обломков. Это просто невероятно. – Хорнера все больше охватывал энтузиазм, от защитной позы не осталось и следа. – Вчера, в ходе предварительных раскопок, мы обнажили часть грудной клетки, а сегодня днем я раскопал почти всю среднюю часть.

– Вы проделали всю эту работу, начав только вчера?

– Об этом я вам и говорю! Я никогда не видел, чтобы раскопки шли настолько гладко. Грунт необычайно податлив, а кости в безупречном состоянии. Подождите, пока вы сами не увидите. Я еще не упомянул самое потрясающее!

– И что же самое потрясающее?

– Вы сами увидите!

Если Хорнер пытался отвлечь меня от мыслей о Льюисе Лэме, то ему удалось – по крайней мере, на какое-то время. Меня тоже охватили любопытство и возбуждение, и я ускорила шаг, следуя за ученым вверх по склону.

Несколько месяцев своих первых и единственных раскопок на Украине я провела за тем, что тщетно просеивала грязь и камни. Если хотя бы часть из того, что поведал мне Хорнер, – правда… Местность понемногу выровнялась, впереди показалась вспаханная земля. Меня охватило чувство, какое, наверное, испытывают те, кто впервые видит восход солнца. Сердце у меня бешено колотилось. Я нетерпеливо оглянулась на своего шефа, который остановился футах в двадцати позади, ощупывая пальцами воздух вокруг себя. Его внимание сместилось от холмов к густому лесу слева. «Нет, только не это, – подумала я. – Только не сейчас. Нельзя же так поступать со мной».