В двери тихо постучали, и в палату зашла женщина с огромным пакетом в руке.

— Мама, — прошептала Яна, и на ее лице засветилась улыбка.

— Здравствуй, доченька. Как ты тут?

— Зачем ты спрашиваешь? Тебя же не было всего лишь два часа.

— Я же переживаю. Будут у тебя свои дети — узнаешь сама, каково это.

Женщина поставила пакет на табуретку рядом с тумбочкой и начала доставать оттуда покупки.

— Купила тебе мандаринок, яблок, бананчики, сок. Вот булочки с маком, твои любимые.

— Мама, я же просила. Мне не хочется есть.

— Тебе нужно выздоравливать, набираться сил. Смотри мне, чтобы все съела, — ответила мама, погладив дочь по голове.

Анна Андреевна была на работе, когда узнала, что ее дочь попала в больницу. Всю свою жизнь она проработала на заводе контролером на конвейере. Женщина души не чаяла в своем единственном ребенке. Родила она Яну, по меркам городка, уже довольно поздно, в тридцать два года. Муж, инженер на том же заводе, постоянно был в командировках. Поэтому воспитание дочери почти полностью легло на ее плечи. Денег в семье часто не хватало. Поэтому родители были счастливы и горды Яной, когда та с легкостью поступила в университет на бюджетное отделение. Единственное, из-за чего мать ссорилась с дочкой, — это из-за друзей Яны. Матери хотелось, чтобы та общалась с умными, интеллигентными парнями из хороших семей, чтобы она вырвалась из этой беспросветной дыры, в которой пришлось провести всю жизнь им, ее родителям. Анна Андреевна до последнего времени думала, что Яна нашла себе молодого человека, способного обеспечить дочери счастливое и главное — обеспеченное будущее. Но увиденный в новостях сюжет о депутате-благодетеле и ревнивом уголовнике, совершившем покушение на дочь, шокировал женщину. Она поняла, что Яна намеренно не говорила им правду о Маркеле и его способе зарабатывать на жизнь. Однако сейчас был не самый подходящий момент выяснять отношения, и мать просто погладила по голове свою бедную и, как она думала, заблудшую дочь.

— А где папа? Ты ему перезванивала? Что он говорил? — спросила девушка, сжав мать за руку.

— Звонила, доченька. Он очень волнуется и переживает. Но ты же знаешь — его отправили в командировку к черту на кулички. Едет сейчас домой в поезде, через два дня будет здесь. Просил, чтобы я обняла и поцеловала тебя от него. Он тебя очень любит. Сказал, скорее выздоравливай.

— Ну, это уже не от меня, а от врачей зависит.

— А что это я не додумалась? Сейчас позвоню, поговоришь с отцом.

Мать набрала номер и протянула Яне мобильник.

— Алло, привет, папа… Да, уже лучше… Спасибо… Обязательно… Не волнуйся, я поправляюсь…

Поговорив с отцом, она попрощалась и вернула телефон матери. Голос отца начал срываться, поэтому Яна решила закончить разговор, чтобы лишний раз не расстраивать родителя и не давать повода для волнений.

— Ох, Яночка моя любимая, прямо сердце кровью обливается, когда смотрю на тебя. Вот видишь, к чему привели твои друзья. А я же говорила, предупреждала тебя — найди себе друзей умных, порядочных. А теперь что? Моя дочка лежит под капельницей, и неизвестно что будет дальше, — мать не сдержалась и заплакала, закрыв лицо руками.

— Мама, ну не надо, не плачь.

— Не думала ты о своих родителях. Тебе ведь было наплевать, что мы говорим тебе. А мы с отцом тебе только добра желаем, мы же плохого не посоветуем своей единственной доченьке. Бросила бы ты этого, как его… Маркела, и, может быть, ничего не случилось бы.

— Мама, перестань! — оборвала Яна причитания матери. — Сколько можно! Зачем ты на него наговариваешь? Ладно, он тебе не нравится. Но не нужно обвинять его во всем, это нечестно и подло!

— Вот так ты, значит. Я же хочу как лучше.

— Маркел ни в чем не виноват. Он приходил и рассказал мне, кто на самом деле меня чуть на тот свет не отправил. Хочешь узнать?

— Да он же уголовник! Он что угодно может придумать, а ты и рада верить.

— Это сын Коровина, депутата нашего. Помнишь такого?

— Как же не помнить, хороший человек. Андрей Павлович много раз приходил к нам перед выборами на завод, общался с коллективом. Такой улыбчивый, доброжелательный. Обещал, что будет добиваться повышения зарплаты и пенсий.

— Мама, не говори глупостей.

— А что я не так сказала? Вон, по телевизору много раз показывали, как он помогает сиротам, церковь в нашем районе построил. Такая красивая, с куполами позолоченными. А ведь мог и пропить эти деньги в кабаках, как многие делают. Не может у такого уважаемого человека сын быть негодяем.

— Как же, по телевизору показали — ты и поверила.

— Но ведь ты и сама видела. Он навестил тебя, хоть ты для него — никто, простой человек. И с врачами переговорил, поинтересовался твоим самочувствием, и денег дал на лечение. Нужно быть благодарной за помощь, а не слушать небылицы бандита Маркела.

— Ничего не небылицы. И никакой он не бандит, — возмущенно ответила Яна.

— А ты мне лучше скажи, что он для тебя сделал? Помог тебе чем-нибудь твой Маркел? То-то же. Не сделал и не сделает. Зачем ты ему такая нужна? Походит сюда, посмотрит, подумает и найдет себе другую девчонку. А насчет того, что не бандит он, — не заговаривай мне зубы. В нашем районе о нем только и говорят, чем он промышляет на рынке. Баба Нина из второго подъезда говорила, что у сына-предпринимателя Маркел со своими дружками-бандитами постоянно вымогает деньги.

— Это тот, который крадеными телефонами торгует, жалуется?

— Так, Яна, прекратим этот спор, — повысила голос Анна Андреевна. — Ни мне, ни тебе нельзя сейчас волноваться. У меня и без того все время повышенное давление. Давай. Доведи бедную мать, чтобы я тут и легла трупом. И даже за гробом пойти некому будет, — голос матери сорвался, из глаз потекли слезы.

Яна прекрасно знала этот прием — ссылаться на свое здоровье, когда аргументов в споре не хватало. Шантажировать дочь своим здоровьем — что может быть проще? Намного сложнее понять ребенка, чем упрекнуть того в неблагодарности и безразличии.

— Ладно, доченька. Выздоравливай. Пойду немного подремлю. Мне же сегодня в ночную смену выходить. Завтра утром зайду после работы. Что-нибудь принести вкусненькое?

— Нет, спасибо. Мне этого пакета на целую неделю хватит. Лучше принеси мне плеер, музыку послушать. А то здесь такая скука, что хоть на стену лезь. Он у меня в столе в выдвижном ящике лежит. Да, и наушники не забудь.

— Хорошо, принесу. Ну, пока.

Женщина нагнулась и поцеловала Яну в лоб. После того, как мама вышла, девушка, не в силах больше сдерживать эмоции, расплакалась. Яне было больно и обидно, что даже сейчас, когда она оказалась прикованной к кровати, мать продолжала относиться к ней по-прежнему. Будто она школьница-малолетка, которая лазает по подвалам с алкашами и пьет в подъездах и которую надо держать в ежовых рукавицах, объясняя пошагово, что надо делать, а что нет. Мол, ты еще молодая и глупая, мы лучше знаем. С юношеским максимализмом Яна постоянно отстаивала право на собственное мнение. Пусть я ошибусь, но это будет моя ошибка. Погруженная в горькие мысли, Яна не заметила, как в палату вошла Маша.