— Нет, — отвечает Винс. — Никогда.

Они снова едут молча. Винс смотрит в свое окно. Домой ему нельзя, поэтому он просит Гребби отвезти его к Бет, в район Вест-Сентрал, что в нескольких минутах езды от центра города. Они не разговаривают, Гребби чешет в затылке каждые несколько минут. Он тормозит у дома Бет и смеется.

— У меня такое ужасное чувство, будто завтра я проснусь и пойму, что это была моя лучшая речь в жизни. — Он улыбается. — Для целой оравы преступников.

— Хреново, — замечает Винс. — Ты их зацепил.

Он смотрит Гребби в глаза.

— Зачем ты это делаешь? Зачем баллотируешься на этот пост?

Гребби смотрит в лобовое стекло.

— Наверное, главная причина — мое эго. Но знаешь что? Я действительно в это верю. Банально, но я иногда просыпаюсь утром, и мне не терпится начать исправлять то, что, по моему мнению, не работает… вот, например, зоопарк улучшить. Наверное, выглядит глупо, но знаешь что? Хороший чертов зоопарк есть хороший чертов зоопарк.

Винс улыбается, лезет в бумажник и протягивает Гребби новенькую твердую карточку — свидетельство о регистрации избирателя. Кандидат читает ее, переворачивает и возвращает.

— Что ж, — заключает Винс. — Отдам свой голос за тебя.

— Правда? — Гребби пытается улыбнуться. — Столько трудов ради одного голоса.

Он тихонько стучит костяшкой среднего пальца. Квартира Бет — у основания железной лестницы, в цоколе кирпичной пятиэтажки. Дверь скрипит. Бет улыбается.

— Привет.

— Разбудил?

— Нет. — Она распахивает дверь. На ней длинная белая футболка и клетчатые пижамные штаны. Волосы стянуты в хвост. Ногти на ногах покрашены красным лаком.

Винс входит. Бет живет в квартире с одной спальней, но ее занимает мать, а сама Бет и ее годовалый сынишка Кеньон спят в гостиной. Бет — на раскладном диване. Сейчас Кеньон, одетый в ползунки, лежит в детском манеже рядом с плюшевой собакой и мячиком. На столе стоит чашка чаю, рядом — буклет «Лучшее для вашего дома».

Винс смотрит на крепко спящего мальчика. На его макушке чернеет прядь кудрявых волос.

— Растет.

— Не по дням, а по часам.

— Можно позвонить, Бет?

Она берет чашку, он идет за ней в кухню. Она показывает ему телефон на стене рядом с холодильником и садится за стол. Винс набирает номер магазина пончиков, хотя знает, что Тик ни за что не ответит.

— Ну, давай же. Возьми трубку. Хотя бы сегодня. — Он вешает трубку и набирает номер снова. Молчание. Придется туда ехать.

Потом он пытается дозвониться Дагу домой. Ответа нет. Еще раз. Ответа нет. Винс смотрит на часы. Четыре утра. Вряд ли Даг окажется на работе. На всякий случай он звонит в «Фото на паспорт и сувениры Дага». Тишина.

Винс вешает трубку. Бет следит за ним из-за стола, докуривая сигарету.

— Все в порядке, Винс? — Она дает ему затянуться.

Ему неприятно, как резко звучит его смех.

— У тебя… — Он ерошит волосы. — У тебя есть телефонная книга, Бет?

Он берет сигарету, затягивается. Она приносит телефонную книгу, Винс ищет номер такси. Диспетчер говорит, что обе машины на выезде. Но одна из них вернется примерно минут через тридцать.

Винс кладет трубку. «Обе машины». Гребаный город. Он садится за стол, качая головой. Бет дает ему стакан воды.

— С тобой все в порядке, Винс?

Он осушает стакан и смотрит на Бет, на ее большие круглые глаза, тонкие черты.

— Слушай, извини, что так получилось. Я хотел проводить тебя до дома…

Она переводит взгляд на свой стакан с водой.

— Ничего. Я устала, а ты был так увлечен.

— Все равно я мог бы проводить тебя.

— Мне не хотелось. Боялась, что ты попытаешься мне заплатить.

Винс молчит.

— И вообще… Я всем сказала, что у нас с тобой обычное свидание.

— Так оно и было.

— Нет. — Она откидывает прядь волос с глаз. — Не было. Может быть, и ничем другим оно не было. Но и не свиданием. Знаешь, когда я это поняла?

— Бет…

— Когда увидела ту девушку. Блондинку.

— Бет…

— Я тебя не виню. Она симпатичная.

— Бет, у меня ничего нет с ней.

Она кивает.

— Она спит с женатым мужчиной. С этим политиком. Нет, все дело в том, как ты на нее смотрел…

— Бет…

— Я поняла… на меня ты так не смотрел никогда.

— Послушай, Бет…

— Нет, все в порядке. Но ты никогда не будешь хотеть меня так, как ее. Помнишь, что ты вчера вечером мне сказал? Хотеть чего-то лучшего вполне нормально. Вот мне никогда не стать чем-то лучшим для тебя.

— Послушай, Бет, — начинает Винс. — Я уеду из города на некоторое время.

Она поднимает взгляд, но больше никаких эмоций не заметно.

— Когда? — спрашивает она. Винса слегка расстраивает ее бесстрастный тон. Нет, не то чтобы ей нет дела, просто они принадлежат к тому типу людей — сидя в квартире ее матери в четыре утра, — которые не выдают своих чувств, когда расстроены, они всегда готовы к этому.

— Сегодня. Сейчас.

Прядь волос снова падает ей на глаза.

— Вернешься? — спрашивает Бет.

Винс наклоняется, чтобы убрать волосы с ее глаз, она не мешает ему, пристально следит за пальцами, касающимися ее виска.

— Не знаю.

Бет отстраняется.

— Тебе бы понравился дом, который я продаю. — И, не дав ему ответить: — Ладно.

Она моет посуду, улыбается и говорит тоном, полным лжи, тоном проституток, продающих недвижимость, и преступников, выпекающих пончики:

— Ничего, приедешь, когда я буду продавать следующий.

Такси везет Винса мимо «Берлоги Сэма». «Кадиллака» Лена уже нет. Проезжая мимо здания за своим домом, Винс замечает «Кадиллак» за деревьями и домами на дорожке. Такси остается ждать там, а Винс крадется вдоль живой изгороди соседей. Он видит тени за шторами своих окон, кто-то копается в одежде в шкафу, другой поднимает матрас. Винс возвращается в машину и просит водителя высадить его в двух домах от магазина «Пончик пробудит в вас голод». Уже шестой час. Ночь медленно приближается к рассвету. Он идет по переулку и не видит ничего подозрительного. Винс заглядывает в маленькое окошко задней двери «Пончика». Тик закончил подготовку и сидит за столом, разговаривает сам с собой, опустив руки, словно не знает, что делать дальше. Винс открывает дверь и проскальзывает в кухню. Тик сидит к нему спиной. Винс понимает, что раньше никогда не видел этого парня молчащим.