По толпе пробежал ропот восхищения. Когда же граф провел дочь через вестибюль и она, остановившись рядом с ним, готовилась приветствовать гостей, Жози, как и все, тихо и восторженно воскликнула: «О-о-о!..»

Жози не могла заставить себя подойти к близкой подруге и обменяться с ней официальным рукопожатием. Побродив по комнатам, она вышла из палаццо и со ступеней наблюдала, как прибывают последние гости.

Только через час Франческа рука об руку с отцом вступила в бальный зал. На миг девушке почудилось, будто она парит в воздухе, вознесенная над землей почти осязаемой силой всеобщего восхищения. Потом отец обнял ее, и комната закружилась в водовороте звуков и красок.

Дочь Сюзанны, надолго исчезнувшая, многими забытая, предстала перед обществом по прошествии долгих лет и вызвала всеобщее любопытство. Сейчас Франческа почти достигла того возраста, в каком Сюзанна впервые появилась в палаццо. Никто не ждал, что эта девочка вырастет такой же красавицей, как мать, и будет так же поражать воображение. Более мягкий взгляд Франчески не выражал той дерзкой смелости, которой покоряла всех Сюзанна. Но очарование дочери завораживало не меньше. Она походила на сильфиду, легкую и воздушную. Сюзанна напоминала пышную аллегорическую фигуру Лета, которую так любили изображать художники эпохи Возрождения, а ее дочь олицетворяла собой весну — свежую, милую, невинную, как пармская фиалка. Нет, она не Сюзанна, но не уступает ей — Королева мая, несущая после хмурой зимы надежду на тепло и радость.

— Она так молода! — воскликнула герцогиня Бэлфур. — И вылитая мать.

— Будем надеяться, что нет! — Пожилая дама с резкими чертами лица и огромными бриллиантами на шее подмигнула герцогине.

Герцог предостерегающе положил руку на плечо жены.

— Помолчи, Антуанетта. Сегодня не стоит вспоминать о скандале. — И, несколько понизив голос, добавил: — Прошу тебя, cherie.

Но было слишком поздно.

— Скандал? Что за скандал, Антуанетта? — оживились дамы.

Герцогиня сбросила с плеча руку мужа.

— Этой бедняжке, — она указала на танцующую Франческу, — предстоит искупить немало грехов. — Многозначительно улыбнувшись, дама удалилась прочь, возбудив острое любопытство гостей.

Герцог поискал глазами официанта с напитками, решив, что не стоит предупреждать старого друга, графа Нордонью, какой вред могут принести эти старые ведьмы, хотя и понимал, что немалый.

Даже самый злобный из именитых гостей не отважился бы вызвать тени прошлого и омрачить радость этого невинного существа. Однако Антуанетта де Бэлфур, как злая фея из сказки о спящей красавице, сделала это.

Словечко «скандал» расползалось по заполненным гостями комнатам палаццо, и на Франческу смотрели уже не только с любопытством. К счастью, девушка не сознавала этого. Кое-кто из гостей долго и пристально вглядывался в большой портрет Сюзанны, пытаясь припомнить подробности газетных статей многолетней давности и их броские заголовки.

Карло и герцог обратили внимание на даму, которая так уставилась на портрет, словно пыталась отыскать в нем ключ к тайне. Заметив, что за ней наблюдают, дама смущенно усмехнулась и изрекла: «Великолепно!» И поспешила присоединиться к гостям.

— Их немного, не сомневайся. Сейчас уже почти никто не помнит. — Герцог дружески похлопал Карло по спине. — Не порть себе из-за этого вечер.

Чувствуя себя ужасно одинокой, Жози стояла на ступенях палаццо. От пристани отчалила гондола. Спустя мгновение на ее месте стояла уже другая, покачиваясь на воде. Пассажиры поднялись. Полная седовласая дама опиралась на руку высокого стройного мужчины.

— Держитесь крепче, Мэгги, — сказал ее спутник. — Последний этап этого путешествия — самый опасный. Так что осторожнее, не то нам придется танцевать вальс в канале.

Веселый голос с американским акцентом. Где же она его слышала? Жози присмотрелась к мужчине. Копна светлых волос, чеканный профиль.

— Ну вот мы и на земле. — Мужчина помог даме ступить на берег, и Жози узнала Джека Уэстмана, артиста, который гнался за Франческой, перепрыгивая с лодки на лодку, в первый день их пребывания в Венеции.

За спиной девушки кто-то тихо проговорил:

— Мэгги Штраус, а с ней Уэстман, американский актер.

— Что ж, она знает толк в мужчинах, — ответил женский голос.

— Мэгги коллекционирует их как произведения искусства. — Пара подошла ближе, и женщины перешли на шепот.

— Возможно, но он тоже любитель дам. Допускаю, что на этот раз он сам выступает в роли коллекционера.

— Если и так, то это ненадолго, Уэстман скоро найдет кого-нибудь помоложе.

— Не обязательно. Его роман с Надей Болдини — помните эту актрису? — тянулся несколько лет, но, говорят, теперь между ними все кончено. Вот почему Мэгги удалось подцепить его на вечер.

Уэстман остановился неподалеку, и голоса смолкли. Потом он повел по лестнице свою спутницу, поддерживая ее под локоть. Луч света упал на его загорелое лицо. Жози отчетливо разглядела крупные черты лица и яркие голубые глаза. В вечернем костюме он держался так непринужденно и даже чуточку бесшабашно, что напоминал разбойника, надевшего фрак и галстук. Миновав дам, Уэстман одарил Мэгги Штраус дьявольской улыбкой и прошептал ей что-то на ухо. Рассмеявшись, они скрылись в дверях палаццо.

В вестибюле их окружили друзья.

Мэгги Штраус пользовалась в Венеции такой же популярностью, как в Нью-Йорке или Париже. Добродушная женщина с довольно заурядной внешностью, она посвятила искусству всю жизнь и даже построила у себя на родине в Америке музей изящных искусств. Во всем мире ее имя связывалось с представлением о прекрасном, хотя злые языки говорили, что, владея огромным количеством шедевров, Мэгги должна стыдиться собственного отражения в зеркале. Жози заметила, что у этой дамы простые, даже грубоватые черты лица, но глаза светятся недюжинным умом и юмором.

— Я готова представить тебя всем знакомым, — сказала Мэгги с сильным техасским акцентом, — кроме дочери графа. Я не хочу, чтобы ты испортил это юное, невинное создание. Карло растил ее в каком-то монастыре на краю света, и он меня попросту убьет, если я допущу, чтобы мужчина с твоей репутацией заронил в ее хорошенькую головку порочные мысли.

— Мэгги! — Джек поднял брови, изображая крайнее изумление. — С чего ты взяла, что именно я стану развращать итальянскую девственницу!

Увидев дворецкого, Мэгги Штраус отмахнулась от спутника.

— А вот и вы, Эмилио. Где граф?

Дворецкий указал в конец коридора, но Джек уже смотрел в другую сторону. Как и другие мужчины, стоявшие здесь, он уставился на прекрасную смуглую девушку, величественно спускавшуюся по парадной лестнице. Мэгги заметила ее бархатистую кожу и великолепное платье, выгодно подчеркивающее тонкую талию и округлые бедра. В ее томных неторопливых движениях было что-то вызывающее. Мэгги в тот же миг вспомнила картину прошлого века «Обнаженная, спускающаяся по лестнице». Считалось, что моделью послужила креолка — любовница хозяина плантации. Репродукцию этой картины Мэгги демонстрировала недавно на выставке.