Я нажимаю кнопку и называю свое имя ответившему трескучему голосу: «Пенни Портер с друзьями. Нам назначено».

Ворота распахиваются настежь, мы проходим в них и поднимаемся по ступеням главного входа. Парадная дверь открывается, и нас приветствует девушка, выглядящая не старше нас… хоть она и смотрится намного круче в своей потертой кожаной куртке, черной майке и джинсах с заклепками. Меган нервно одергивает подол своего платья.

– Привет, ты Пенни? – спрашивает меня девушка. Я киваю. – Отлично. Я Алиса. Я работаю на ресепшене тут, в «Октаве». Она вас ждет, но она уже внутри студии, проверяет настройки. Можете пройти прямо туда. Это вниз по лестнице и дальше по коридору. Вы не пропустите.

– Спасибо, – отвечаю я с улыбкой, которая, как я надеюсь, выглядит более уверенно, чем я на самом деле себя чувствую.

– Постойте, мы тут что, встречаемся с кем-то? – спрашивает Поузи. Волнение сквозит в каждом ее слове.

– Может быть. – Не могу удержаться от легкой улыбки. Когда-то одна мысль о встрече с самой Леа Браун заставляла меня дрожать, но теперь я просто готова прыгать от радости. Хотя она всегда очень занята, после турне она стала моей близкой подругой. Она живет в другом мире, но никогда не чувствует себя слишком недосягаемой, чтобы не спускаться время от времени на грешную землю.

Вдоль лестницы, ведущей в главную часть студии, висят портреты знаменитых людей… включая и потрясающий черно-белый портрет Леа. Я стараюсь не задерживаться взглядом на нем, чтобы не выдать тайну.

Когда мы достигаем последних ступеней, я вижу личную помощницу Леа, Талию. Она целует меня в обе щеки.

– Привет, красотка! – говорит она. Я предупредила ее, что это сюрприз, так что она подмигивает мне. – Сюда.

Я хватаю Поузи за руку так, чтобы она стала первой, кто увидит все это.

Мы проходим в студию, и там, за стеклом, очень старательно распевается Леа Браун.

– Не. Может. Быть, – шепчет рядом Поузи. Ее рука вдруг стискивает мою так крепко, что пальцы немеют.

Леа, как всегда, выглядит потрясающе. Она почти не прилагает к этому усилий (потому что в дни записи она не заботится о внешности, только о музыке), но даже собрав свои длинные светлые волосы в небрежный пучок, она смотрится так, что это стоит немедленно выложить в Инстаграм.

Как только Меган видит это, раздается разрывающий барабанные перепонки визг, и она бросается мне на шею.

– Это потрясающе! Неужели все это на самом деле? Леа Браун!

– Это она! – отвечаю я, смеясь. Меган и Поузи прыгают на месте, а меня охватывает приступ смеха.

Суматоха привлекает внимание Леа, она прерывает свой разогрев и машет нам. Затем снимает наушники и выходит через звуконепроницаемые двери.

– О боже, могу я написать об этом? – спрашивает Меган.

Прежде чем я успеваю ответить, раздается высокий голос Талии:

– Никаких социальных сетей внутри студии. На самом деле тут запрещены любые фотографии или записи. Обычно мы отбираем телефоны, но…

– Этого не нужно, мы ведь все друзья, верно? – говорит Леа, подходя к нам. – Все друзья Пенни – мои друзья.

– Леа! Я так рада тебя видеть!

– И я тоже, Пенни! – Мы крепко обнимаемся.

– Это Поузи и Меган, две мои подруги, которые учатся в Школе искусств мадам Лаплаж.

– Очень приятно познакомиться с вами обеими! – Она тянется, чтобы обнять их, несмотря на то что они стоят столбом, словно статуи. Леа привыкла к тому, что производит на людей подобный эффект.

– О, мадам Лаплаж… я знаю нескольких певцов, закончивших ее школу. Это потрясающая возможность.

– О, это чудесно, – говорит Меган, оправившаяся от объятий быстрее, чем Поузи. Она перекидывает свои каштановые волосы, позволяя им каскадом рассыпаться по плечам. – Там нам дают настоящее вокальное образование, закладывая основу на всю последующую карьеру.

Леа слегка хмурится. У меня челюсть отвисает от хамства Меган. Она что, уже сомневается в вокальных данных Леа… через две секунды после знакомства?

Но Леа перестает хмуриться прежде, чем Меган успевает это заметить, и вновь расцветает улыбкой. Она поворачивается к Поузи, которая дрожит как лист. Леа берет Поузи за руку и ведет к одному из диванов. Затем усиживается на подушку, поджав под себя ноги.

Поузи покорно следует за ней, и я вижу, как уходит напряжение из ее плеч. Я поражаюсь способности Леа располагать к себе, даже не сказав и слова.

– Итак, Поузи, я слышала, у тебя есть некоторые проблемы со страхом сцены? – спрашивает Леа, переходя прямо к делу.

Поузи поднимает взгляд на меня, в глазах у нее тревога.

– Ты рассказала Леа о моем страхе сцены?

Я киваю.

– Я…

– Она сказала мне, – произносит Леа раньше, чем я успеваю добавить что-то еще, – потому что знает, что я могу помочь. Я тоже прошла через это.

Поузи моргает.

– Ты?

Леа кивает.

– Да. Но прежде чем мы перейдем к этому, я бы хотела послушать, как ты поешь. Прошу.

– О нет… Я не могу. Не могу! Вы мне так нравитесь…

Леа только отмахивается.

– Нет-нет, ничего этого не надо. Твой страх включается, даже если ты поешь перед небольшой группой?

Поузи переплетает руки, браслеты на ее запястьях звякают друг о друга.

– Обычно нет. Только на сцене перед большим залом…

Леа понимающе кивает.

– Понимаю. Комната для записи такая темная, что ты можешь даже забыть, где находишься. И стекло можно затемнить так, что оно будет непрозрачно с твоей стороны. Ты споешь для меня?

Минуту Поузи думает об этом, потом кивает:

– Хорошо.

Леа хлопает в ладоши.

– Отлично! Ты раньше была в комнате для записи? – Поузи качает головой. – О, не беспокойся, это просто. Проходишь через дверь, устраиваешься поудобнее перед микрофоном, можешь сесть на табурет, можешь стоять, как хочешь, потом надеваешь наушники. Сбоку есть кнопка, ее можно нажать, чтобы общаться с нами в комнате звукоинженера. Можешь начинать, когда будешь готова.

– Хорошо, – говорит Поузи и закусывает нижнюю губу.

Она медленно встает, затем идет чуть неверной походкой в другую половину студии. Я слежу за ней взглядом. Она доходит до табурета и отставляет его в сторону. Затем она видит микрофон, и глаза ее загораются.

– Она смотрится там очень естественно, – говорит Леа. – Давайте придвигайте стулья к микшерному пульту.

Мы с Меган тащим пару эргономичных кресел на колесиках из угла комнаты и придвигаем их к огромному микшерному пульту – немного наклонному столу с, наверное, миллионом кнопок на нем. Я вдруг испытываю признательность за то, что на моей камере кнопок гораздо меньше, хоть они и довольно хитрые.