— Здесь мы поспим, за этими кустами нас не будет видно, — сказал он.

— Но разве нам не нужно уехать как можно дальше?

— Мы намного опередили Кэмпбеллов, и они не смогут найти своих лошадей до рассвета. К тому же скакать верхом в темноте опасно.

Пока Алекс разворачивал два одеяла, Глинис стояла, скрестив руки на груди.

— Нам нужно отдохнуть, пока есть возможность, — сказал он и лег на одно одеяло. — А с первыми лучами солнца мы должны ехать дальше.

Глинис легла на другое одеяло лицом к Алексу.

— Сегодня, когда рыбаки оставили нас в своем лагере, вы спали? — спросила она.

— Нет, конечно.

— Как вы проделали этот фокус с лошадьми?

— Я просто обучен с ними обращаться. — Алекс говорил тише, уже засыпая. — И у меня неплохо получается.

«Так же, как и с женщинами».

— Пора в путь, — сказал Алекс после того, как путешественники съели холодный завтрак.

Начинало светать. Алекс не понимал, почему Глинис удивилась, что прошлой ночью перед тем, как взять лошадей, он прихватил с их лодки вяленое мясо, сыр и овсяные лепешки. Неужели она собиралась ехать голодной? Он стремился оторваться от Кэмпбеллов как можно дальше. Прошлой ночью не имело смысла пугать Глинис, однако в действительности Алекс был не так уж уверен, что никто из Кэмпбеллов не пустится за ними в погоню. Но Глинис следовало успокоить.

Пока Алекс седлал лошадей, Глинис свернула одеяло и собрала остатки еды.

— Опасно ехать по землям других кланов вдвоем, без охраны, — сказал Алекс, сажая ее в седло. — Я хочу, чтобы вы все время были у меня на виду, понятно?

Глинис очень серьезно посмотрела на него и кивнула.

Несколько часов они ехали в ровном темпе без перерыва. Алекс не видел никого позади них, но несколько раз ему приходилось быстро сворачивать лошадей с дороги, чтобы не встретиться в другими путешественниками. Из-за Глинис он не мог рисковать.

Чтобы скоротать время, он рассказывал ей разные истории. Судя по вопросам, которые задавала Глинис, больше всего ей понравился рассказ о том, как Йен влюбился в свою жену Шилес.

— После того как они поженились, Йен уехал от нее на пять лет? — переспросила Глинис.

— Да. Парню не очень понравилось, что его заставили произносить брачные обеты, приставив к спине кинжал, — пояснил Алекс. — И он винил в этом Шилес.

— Я рада, что их история имеет счастливый конец, — сказала Глинис с доброй улыбкой.

— Вам бы следовало остановиться и размять ноги, — предложил Алекс. Глинис отрицательно покачала головой. — Для женщины с дурным характером вы на удивление мало жалуетесь.

— Это только моя мачеха считает, что у меня дурной характер. — Глинис вздохнула. — И я действительно жалуюсь, когда она надеется, что я часами буду сидеть в комнате за рукоделием.

— Что ж, вы приятная спутница, — сказал Алекс. — У вас есть несколько преимуществ по сравнению с теми, с кем я обычно путешествовал.

— Правда?

— Ну, во-первых, вы красивее, чем Дункан и мои кузены, на вас приятнее смотреть. А во-вторых, вы не слышали раньше мои рассказы.

С другой стороны, если бы он ехал с одним из них, ему бы не пришлось удирать с дороги и прятаться, как пугливому кролику, всякий раз, когда он заметит группу воинов, направляющихся в их сторону.

— У вас талант рассказчика, — сказала Глинис, слегка покраснев. — Я не против послушать еще что-нибудь.

Алекс рассмеялся:

— Смотрите, вы еще пожалеете о своих словах! Путь у нас впереди дальний, а у меня в запасе историй только на три дня.

У Алекса, конечно, было в запасе гораздо больше историй, но далеко не все из них он мог поведать Глинис.

— Вы говорили про Йена. Может, настала очередь Дункана?

«С чего это она хочет знать про Дункана?»

После небольшой паузы Алекс сказал:

— Дункан — неукротимый воин. Я никогда не видел его побежденным. Ни разу.

— Он мне понравился, — сказала Глинис. — Этот мужчина производит впечатление… надежного.

Алекс сдержал стон.

— Да, Дункан очень надежный, даже чрезмерно. Он непоколебимый, никогда не дрогнет. Если решит, чего хочет, то как скала, никто не собьет, сделает, как задумал.

Ничего этого нельзя было сказать о самом Алексе.

— С рождением Дункана связана тайна, — сказал Алекс. — И даже немного волшебства.

Глинис посмотрела на него расширенными глазами.

— Ой, как интересно!

— Когда мать Дункана была еще шестнадцатилетней девочкой, ее однажды похитили с нашего берега, — начал рассказ Алекс. — Год спустя она появилась на том же самом берегу с младенцем на руках. Тем младенцем был Дункан.

— Кто же ее похитил?

— Его мать об этом ни словом не обмолвилась. Так же, как о том, где она была и кто отец ее ребенка. — Алекс помолчал. — Через восемь лет то же самое случилось снова.

— И она так ничего и не рассказала?

Глинис так сильно наклонилась в седле, что Алекс боялся, как бы она не упала с лошади.

— Эту тайну она унесла с собой в могилу.

Они ехали, Алекс рассказывал свои истории и при этом внимательно оглядывал зеленые холмы, на которых уже проглядывали кое-где весенние цветочки. Кэмпбеллы если и пустились в погоню, то должны были уже повернуть обратно, но по этой тропе через горы может ехать немало других людей, которые тоже могут представлять опасность.

— А с кем вы должны встретиться в Эдинбурге до конца месяца?

Алекс поморщился. Он надеялся, что Глинис не слушала, когда он сообщал об этом Кэтрин.

— А-а, понятно, это история из тех, что вы мне не хотите рассказывать. — Глинис подняла брови. — Конечно, теперь я только ее и хочу послушать.

Алекс потер шею. Ему не хотелось обсуждать с Глинис Макнил графиню или ее письмо.

— Так кто может ждать Алекса Бан Макдоналда в Эдинбурге? — Глинис постучала пальцем по подбородку. Алекс отметил, что подбородок у нее был очаровательный. — Определенно это женщина.

Алекс понял, что Глинис, обычно такая серьезная, его поддразнивает. В ее глазах заплясали искорки, и Алекс мог бы этим наслаждаться, выбери она другую тему.

— Должно быть, у этой загадочной женщины есть для вас нечто особенное. — Глинис прищурилась. — Не такая же «награда», какую вам обещала леди Кэтрин. Ведь совершенно ясно, что вам не нужно ехать за этим в такую даль, как Эдинбург.

— Ну, хорошо, я вам расскажу, — сдался Алекс.

Рассказ о Сабине получился коротким, потому что он опустил ту часть, которая касалась постели.