— Графиня, — сказала Глинис. Теперь в ее голосе послышались колючие нотки. — Наверное, это еще более впечатляюще, чем сестра графа.

Алекс никогда не притворялся другим, чем был на самом деле. Он нравился большинству женщин, и его никогда особенно не волновало, одобряют они его поступки или нет. Однако ему почему-то очень не хотелось, чтобы Глинис Макнил думала о нем плохо.

Когда они наконец остановились на ночлег, у Глинис так затекли ноги, что она еле ходила. Несмотря на это, она даже не заметила, как пролетело время. У Алекса Макдоналда была какая-то удивительная особенность, из-за которой, как подозревала Глинис, он притягивал всех женщин — от трех и до шестидесяти. И дело было не только в его внешности, хотя он и вправду был очень хорош собой. Когда он разговаривал с представительницей прекрасного пола, то умел создать у нее ощущение, будто на всем свете она — единственная, с кем бы он хотел быть.

Осознав, что ходит за Алексом вокруг их импровизированного лагеря, как щенок, Глинис остановилась. Пока Алекс занимался лошадьми, она собрала сухой мох и ветки для костра.

— А вы полезная женщина, — похвалил Алекс.

Он передал ей скатанные одеяла, а сам присел на корточки и стал разжигать огонь. Глинис посмотрела на одеяла. Прошлой ночью Алекс был обессилен после долгой гребли, но сегодня он вполне бодр, обаяние так и сочится из него, словно мед. Поэтому задача расстелить одеяла, по-видимому, приобретала большую важность, чем в прошлый раз. На каком расстоянии одно от другого их расстелить? По одну сторону от костра или по разные?

— Вы, наверное, устали. — Алекс улыбнулся Глинис, заходящее солнце золотило его волосы. — Присядьте.

Глинис села на камень и, прижимая одеяла к груди, огляделась вокруг, чтобы не смотреть на Алекса. Он выбрал симпатичное местечко рядом с небольшим озером, окруженным холмами.

Алекс протянул Глинис кусок вяленого мяса и овсяную лепешку.

— Утром я поймаю рыбу нам на завтрак, — пообещал он. — А сейчас мы наскоро поедим тем, что Бог послал, и ляжем спать.

Глинис чуть не поперхнулась лепешкой. Он говорил так, будто и еда, и постель — это то общее, что их объединило. Ну что ж, пока достаточно. Она сделала большой глоток из фляги с элем и сказала себе, что сейчас не лучшее время вспоминать, как он ее целовал, прижав к стене замка. Но раз уж это воспоминание пришло ей в голову, от него было невозможно избавиться.

Алекс потянул за одеяла, напоминая Глинис, что она все еще держит их на коленях. Он разложил их рядышком. Глинис еще разок отпила из фляги. Она спрашивала себя, хватит ли ей сил устоять перед ним. В ее голове промелькнул и другой вопрос: хочет ли она перед ним устоять?..

Алекс лежал без сна и смотрел на темные облака, плывущие по вечернему небу. Он старался думать о своих родителях: оживлял в памяти их громкие перепалки и надеялся, что это поможет ему держать руки подальше от женщины, лежащей рядом с ним. Иных способов у него не было. Однако его член не желал слушать голос рассудка. Алекс прекрасно знал, что Глинис так же не хочет выходить замуж, как он — жениться. И все же она испытывала его волю. Хотя плутовка к нему не прикасалась, он чувствовал, как она придвигается к нему в темноте. Ее желание передавалось его телу, и ему становилось чертовски трудно в такой ситуации думать о родителях.

«Ты не должен иметь эту женщину. Ты не должен иметь эту женщину». Алекс снова и снова повторял в уме эти слова. Он оставил попытки отвлечься мыслями о родителях и стал представлять, что купается в ледяной воде.

А потом он и Глинис стоят, обнаженные, в теплом озере, ее волосы распускаются по воде вокруг них…

Алекс встряхнул головой. В Шотландии нет теплых озер. Эта поездка в Эдинбург его убьет!

Алекс призвал на помощь всех святых, каких он только знал, моля дать ему силы. Три дня и три ночи, особенно три ночи, наедине с Глинис — этак он с ума сойдет!

Он снова ощутил тревожное покалывание сзади на шее. От не проходящего желания он стал таким дерганым, что не знал, чем это покалывание вызвано. То ли на тропе позади них кто-то есть, то ли это блоха чешет брюхо в сотне миль от него. На случай если это действительно кто-то на дороге, он сказал:

— Мы сойдем здесь с тропы и разобьем лагерь.

Алекс был рад: пошел дождь, который смоет их следы.

Вскоре он уже проклинал погоду. Только на Шотландском нагорье в июле месяце может идти даже не дождь, а град. Теперь ему придется соорудить из одного одеяла навес, под которым они будут спать. И у них останется только одно одеяло на двоих. Должно быть, духи гор озорничают и смеются над ним в своих холмах.

— Я поищу сухой мох для костра, — предложила Глинис.

— Никакого костра. Нас заметят.

— Но я замерзаю!

Она плотнее закуталась в плащ. Алекс удержался от того, чтобы предложить очевидный метод согреться вдвоем в холодную ночь.

— Возможно, на тропе позади нас кто-то появился, — сказал он. — Бояться нечего, но мы повременим с костром до утра.

Пока Глинис помогала Алексу привязать два угла одеяла к дереву, а оставшиеся два — прибить к земле колышками, в ее волосы забились градины.

— Прячьтесь под навес, а я позабочусь о лошадях, — сказал Алекс. — Я быстро.

Ветер усиливался, и Алекс отвел Розочку и Ромашку под кроны деревьев возле ручья, бежавшего по дну долины. Там было относительно сухо. Когда он спешил обратно к Глинис, дождь, смешанный с градом, уже бил ему в лицо. Он забрался в их импровизированный шатер и увидел, что Глинис дрожит так, что зубы стучат. Алекс готов был поклясться, что те же шаловливые духи хохотали, когда он обнял Глинис и стал растирать ее спину. Его ноздри наполнил аромат ее волос. Алекс не понимал, как может женщина так приятно пахнуть после целого дня, проведенного в седле. Как только она перестала дрожать, он заставил себя убрать руки. Потом открыл мешок с остатками еды.

— К сожалению, на ужин снова вяленое мясо с овсяной лепешкой.

— Очень вкусно! — сказала Глинис, отрывая зубами кусок мяса.

Она ела с таким аппетитом, что, глядя на нее, Алекс невольно представлял ее иные «аппетиты». Боже правый, эта ночь обещала быть еще длиннее, чем остальные — спать рядом с Глинис в таком тесном пространстве… Алекс протянул ей фляжку.

— Выпейте эля.

— После этого я сразу засну, — с улыбкой сказала Глинис, возвращая фляжку.

Алексу помогло бы уснуть только одно: если бы он уложил ее на одеяло и занялся бы с ней любовью два или три раза.

— Мы сегодня много проехали, — заметила Глинис.

Алекс сделал большой глоток из фляжки. Его мысли все больше принимали иное направление.

— Я еще не поблагодарила вас как следует за все, что вы для меня сделали.