Зампредседателя комитета и первый кандидат на заслуженной отдых (а о такой пенсии, как у сотрудников ООН, можно только мечтать) подошла совсем вплотную к Саре, бесцеремонно разглядывая ее лицо. Секундное изучение, и она выносит свой вердикт, хотя никто ее об этом и не просил: «Да, вы решительно изменились!» При этих ее словах у Сары внутри все застыло от ужаса. Что? Неужели заподозрили подмену? И как ей вести себя сейчас?! Что ответить им? Как убедить их, что она — именно она!

На самом же деле ей хотелось бежать оттуда, из этой благополучной Швейцарии! Домой в Москву, к своим Славе и Валентине! К своей привычной московской жизни! Но, увы, теперь это слишком поздно! Нет больше гражданки России и студентки института иностранных языков Адели Альковицкой! А есть лишь маска чужого лица и чужая биография, написанная коллективом авторов.

Выдержав паузу по Станиславскому, дама дружелюбно заулыбалась, прояснив наконец-то, что именно ей показалось не так.

— У вас, Сара, лицо немного округлилось, раньше вы были более худощавой, наверное, вы пару килограммов прибавили. Но это вовсе не значит, что вы стали толстой и непривлекательной, — сразу же внесла ясность дама. — Наоборот, вам это очень идет! Если бы вы были женщиной приблизительно моего возраста, я бы вам сказала, что таким образом разгладились все морщины на вашем лице. Но вы молоды и разглаживать вам еще долго будет нечего. Ха-ха!

«Фу, ты! Слава Богу! Я-то думала, что-то более серьезное!» — Сара выжала из себя милую улыбочку и, поблагодарив даму за комплименты, направилась к своему рабочему месту.

«Смотри, какая наблюдательность у этой старой ведьмы!» — уже за рабочим столом анализировала возникшую ситуацию Сара Гольдман. — «Ведь на самом деле я ни килограмма не набрала. У меня такой же вес, как у настоящей Сары! А вот с лицом промашка небольшая вышла. Все же заметили некоторую появившуюся округлость. Это опухлость после пластической операции немного осталась, но врач сказал, что она со временем должна совсем пройти», — Сара зло стучала пальцами по компьютерной клавиатуре, как будто та в чем-то была виновата! — «Если кто другой станет приставать ко мне с этим вопросом, скажу просто: долго болела, много ела и мало двигалась. Вот и набрала немного лишнего веса…»

Первой из коллег подошла лично поприветствовать вернувшуюся коллегу красавица-венгерка Клара Симон, попросив любезно остальных больше не утомлять бессмысленными вопросами столько пережившую за последнее время мадемуазель Гольдман.

— Наконец, дорогая, мы опять будем работать вместе, — сказала она и дружелюбно чмокнула Сару в щеку.

«И вправду немыслимая красавица, эта моя, так сказать, коллега во всех отношениях венгерка Клара!» Про нее, поляка Кшиштофа и про других завербованных агентов-информаторов Сара хорошо помнила и знала, как ей с ними себя следует вести, согласно инструкциям главного куратора.

Ближе к концу первого рабочего дня мадемуазель Гольдман вызвало к себе начальство. Идя по коридору, она встретила Кшиштофа Мазура (Сара сразу же его узнала, видела его не раз на фотографиях завербованного СВР международного чиновника из Польши). Он сдержанно, но дружелюбно пожал ей руку, произнеся слова соболезнования и добавив, что очень рад ее возвращению на прежнюю работу. По дороге в кабинет начальства агент Эсэр вспоминала слова полковника Васильева: «Помни, Сара, твой начальник, председатель комитета Луи Курье, человек умный, внимательный и хитрый. Подмечает все мелочи в работе своих сотрудников. К тому же мы давно подозреваем его в сотрудничестве с ЦРУ, хотя до сих пор нам не удалось иметь прямые доказательства этому. Смотри, не проколись, будь с ним предельно осторожной в разговоре! Не отвечай быстро на его вопросы, сначала, как я тебя учил, просчитай мысленно до десяти, а потом уже и рот открывай! Так — сто процентов — лишнего не скажешь!»

Вспомнив все, чему ее учил главный куратор, Сара уверенно вошла в кабинет шефа.

— О! Моя дорогая мадемуазель Гольдман! Как я рад, Сара, вас снова видеть! — его довольно грузное тело сотрясалось, в то время как он энергично пожимал ее руку.

«Какой тучный и несимпатичный тип, этот Курье! На фотографии он выглядит немного лучше. Волосы не мытые и пόтом несет от него за километр! А одет дорого! Что, на дезодорант и парфюм денег уже не хватило?!»

Сара улыбнулась своему начальству, уверяя его, что и она очень рада вернуться опять на работу. Засиделась она дома не по своей воле. Хотя это было необходимо для ее полного выздоровления!

— Конечно, конечно… Такой умной и активной молодой женщине вообще нечего делать дома! Весь период вашего вынужденного отсутствия меня держали в курсе состояния вашего здоровья. У меня не было никаких сомнений, что вы скоро поправитесь! Должен вам честно сказать, дорогая моя, что мне и в голову не приходило вас уволить. Конечно, мы взяли временно на ваше место одного человека, но уверяю, что по своим профессиональным качествам он очень уступал вам! — и шеф вдруг галантно поцеловал ей ручку, как будто хотел тем самым доказать, что говорит чистую правду.

«Толстый, противный врун!» — возмутилась про себя Сара. Она была в курсе, каких усилий стоило СВР и Моссаду убедить через свои полуофициальные каналы руководство ООН здесь, в Женеве, не увольнять старшего специалиста, Сару Гольдман, хотя на этом очень настаивал именно ее шеф Курье. Не совсем было ясно, почему Курье хотел избавиться от Сары: то ли потому что подозревал ее в чем-то или хотел на ее место определить своего знакомого или, может быть, даже информатора… На всякий случай человека, занимавшего временно должность Голдьман, в Москве проверили, и он был чист, что касается шпионской деятельности. Этот хитрый, ведущий двойную игру Курье сам очень раздражал СВР и Моссад, они бы были рады от него избавиться, но пока это не представлялось возможным. Короче говоря, высокое начальство ООН ясно дало понять председателю комитета, что, помимо «сухих» контрактов с сотрудниками, существует еще и моральная сторона дела. Безнравственно уволить человека с работы, у которого только что погибли родители в террористическом акте и который сам очень пострадал физически и морально от этого.

— Да, но медицинская страховка покроет все лечение бедняжки Гольдман! И потом она получит хорошее выходное пособие! А целый год на выздоровление, это, по-моему, уже слишком! — пытался возразить Курье.

— Послушайте, Курье! Не вам судить, что много или мало! Ваше мнение нас не очень интересует!

Мы уже приняли решение: Сара Гольдман вернется на свое прежнее место, как только выздоровеет! Или вы хотите, чтобы честное имя одной из самых авторитетных организаций в мире журналисты трепали на каждом углу? Чтобы нас обвинили в безнравственности и жестокости?! К тому же не забываем, что Гольдман — гражданка Израиля! Вам, я думаю, хорошо известно, Курье, как эта страна защищает своих граждан! Такая буча поднимется, если что!! Все! Разговор закончен, идите, занимайтесь своими непосредственными обязанностями!

«Ну, ничего, мы еще посмотрим, кто кого!» — не унимался Луи Курье после того, как с ним, по его мнению, слишком жестко и непочтительно поговорило руководство. Он давно возглавлял этот комитет, и до сих пор никто не позволял себе такого! Француз с отдышкой поднимался к себе в кабинет. — «И на что им далась эта Сара Гольдман? Рано или поздно я все равно об этом узнаю! Я проиграл одну лишь битву, но не все сражение!»