Надо подобраться поближе – может, удастся увидеть и ожерелье из человеческих зубов. Или всё это – выдумка? А почему нет – рыцари бывают разные...

Валера, забыв и о Веронике, и об Арине Леонидовне, вспоминал про рыцарей, он ведь так много знал про них – в подробностях и деталях. Он ведь когда-то читал, рассматривал, запоминал. А теперь вот опять... Сагум вспомнил. Аграф. Аграфом его застёгивают, чтоб держался. Шпоры, шишак, скрамасакс. Ага. Быкову, получается, это и сейчас можно. А Валере нельзя. У него настоящая жизнь, которую нужно жить. Ему можно только симуляцию. Или, пожалуйста, панк-готика. Веселиться и порезанное в лоскуты бабкино платье на свою женщину надевать. Чтобы чужая женщина его на праздник пустила. Или захотела – и не пустила. Дресс-код...

Гоплитом опять же кому-то можно себя чувствовать. И...

Обидная мысль осталась без продолжения. Арина Балованцева проплыла перед самым носом Валеры. От неё пахло расплавленной сладкой ватой. Ведь именно на Арину Леонидовну Валера смотреть и собирался, а вот отвлёкся на мальчиковые игрушки...

Арина Леонидовна. Арина. Вата таяла и сползала. Тело владелицы «Разноцветных педалей» липко блестело. Руки державшего Арину Леонидовну за талию Быкова приклеились, кажется, намертво. Сама Арина Леонидовна понимала всю сложность ситуации и, положив на плечи Быкова лишь самые подушечки пальцев, старалась держаться как можно дальше от одежды своего друга. Не хотела, чтобы она прилипала и портилась.

Только Быкову это было фиолетово. Он улыбался, глядя в прорезанное чёрными гудронными дорожками Аринино лицо. И держал тело руками.

Валера тоже хотел так. По меньшей мере.

Облако ваты уже давно опало и накренилось влево, трогательно обнажив правое блестящее ухо. Накренилось на щёку, частично загораживая глаз Арины Леонидовны. Валере страшно хотелось откусить мешающую розовую дурь, чтобы вновь показались на свет щека и глаз. Ух, как хотелось.

Но он не решался. Не решался и Быков. Или хорошо держался. Ведь ему удобно, да и чего там – кусь, кусь, схапал вату, и порядок.

Или Лёха Быков боялся?

Или ему было всё равно. Всё равно... Значит, Арина Леонидовна Балованцева ему действительно просто друг и компаньон! Валера аж подпрыгнул – официантка Вероника шарахнулась и вылупила глаза.

Неужели ему и правда может быть всё равно? Вот это да...

Музыка замолчала, Валера метнулся к столу, налил водки, выпил. Подошла Лиля.

Что-то там ещё происходило, Валера всё время был со своей девушкой, следить за Ариной Леонидовной у него получалось не всегда. Бар всё-таки большой, а народу много. То и дело Валера натыкался на раскрашенного коня. Оказывается, он был мустангового цвета, не фиг собачий, так лейтенант милиции кому-то объяснял, а Валера услышал. Подслушивание у него теперь получалось само собой: хоп! – и уши настраивались на нужную волну. Надо завязывать с этим! – решил Валера, спешно отскочил подальше, пока мустанг не наступил на него или кучу под ноги не навалил.

Отскочил – и увидел, как, держа за руку кончиками пальцев, Арина Балованцева вела тунгуса Мартына в район танцев.

Валера не мог такое пропустить. Он уже не отдавал себе отчёт, зачем ему это нужно, бросил Лилю недалеко от коня, повлёкся вослед за женщиной в сладком.

Нет, здесь не оказалось никаких неясностей – было видно, что Мартыну Арина нравится просто зверски.

Их соединяли только ладони. Теперь улыбалась Арина Леонидовна. Тунгус же смотрел так свирепо и мрачно, что у нормального человека продолжать танцевать с ним желание давно бы уже пропало. А Балованцева танцевала.

Наглость. Всё не так.

Серёжа, сын Арины Балованцевой, на тунгуса не был похож.

И всё же: вопли-вопли-возня – и вот, гремя металлическим гофрированным воротником о крупные железные пуговицы, обиженный Гуманоид пронёсся мимо Валеры и дёрнул по коридору к выходу. На улицу, он нёсся на улицу, а вслед за ним, потеряв на бегу островерхий чепец, интенсивно прося прощения, летела Килана Редькина-Змеющенко. Валера оказался в этот момент совсем рядом с выходом из бара и с интересом принялся наблюдать.

Как, увидев промчавшуюся парочку, бросила партнёра по танцу и кинулась вслед за нею Арина Леонидовна. Мирить, без сомнения, мирить.

И на улицу! Валера, соображая, что не надо привлекать внимания, где его не просят, осторожно просочился вслед – чтобы, конечно же, всё увидеть. Остановился у дверей, наблюдая через стекло.

Поэт рвался из Зоиных рук, подбежавшая к парочке Арина Леонидовна что-то объясняла, умоляла, прикладывая ладони к груди.

В-ж-ж! – мимо Валеры промчался напористый вихрь, р-раз! – и на Арине Леонидовне уже оказалось чёрное пальто. Это Мартын, чьи длинные, цвета адской смолы волосы бросился трепать влажный ветер, замотал Арину Леонидовну в своё пальто. И теперь тщательно обнимал, не давая ветру и дождю пробраться к ватно-гудроновому телу. Хмыкнув на себя, что сам до этого не догадался, Валера подумал, что пальто теперь всё липкое, испорчено. Но тунгусу наверняка ничего не жалко для своей предводительницы.

Или больше, чем предводительницы? Почему вот он оказался первым – и Арина Леонидовна позволила себя укрыть и обнимать? Ей, что ли, всё равно, кто осуществляет уход за телом? Ух...

Через секунду на улицу выскочил Витя Рындин, быстро взял под руки Антошку и Зою, что-то сказал Арине Леонидовне и тунгусу, все пятеро заспешили в тепло. Прошли мимо Валеры, который деловито вытащил сигарету и изобразил, что только подошёл и планировал выйти на порожки покурить. Валера увидел, как побило дождевыми каплями глупый розовый кокон. И как эти капли дрожат среди гудронных дорожек на гладких щеках.

Чёрное пальто какое-то время не покидало Арину Леонидовну. Она накинула его на плечи – это было похоже на плащ. И всё вместе смотрелось не менее красиво. Особенно на фоне ёлки.

Красиво, правда. Минуя мнение Лили, Валера признался себе в этом. Чёрт, ему опять всё нравилось!

* * *

Добрая Лиля не требовала постоянного присутствия рядом с ней. Валера назвал её про себя чудесной женщиной, благодарно поцеловал и отправился слоняться по служебным помещениям. Голова его просила ясности. Тишины. Покоя. Посидеть бы где-нибудь, но не идти под зимний дождь на улицу, а всё-таки остаться в тепле, чтобы не напрягаться на преодоление трудностей.

Валера пристраивался тут и там, но музыка слышалась везде. Или не слышалась, но шмыгали туда-сюда люди.

Подвалы. В них без карточки-ключа не прорвёшься. А там, наверно, точно покой и тишина. Царство мрачного Мартына. Нет. Туда не хотелось.

Валера свернул к кухне. Повара заняты работой. Еды на праздник нужно много. Но есть ведь подсобные помещения...

Отлично.

Он присел на ящик возле кладовки, сжал голову руками. Пить, конечно, надо меньше. Но и так глупо палиться – обмазываться гудроном тоже. И тем более сахарной ватой. Над ней наверняка смеются все присутствующие женщины. Ни одной такой второй больше не было. Хоть в рванине, в кандалах, хоть с накладными шрамами, а меру знали. Зачем, зачем вызывать у людей такие эмоции, зачем провоцировать?