Птицы продолжали сыпаться с неба. Время от времени слышались шлепки от трупов птиц, падающих на асфальт: оперение смягчало удары. Когда я утром выходил во двор, чаще всего в это время там лежало несколько мертвых птиц. В два часа дня появлялся мужчина, который их убирал.

Однажды я сидел у окна и смотрел, как он работает. Мужчине было около шестидесяти лет, у него были одутловатые щеки и отвисший живот. Венчик седых волос обрамлял лысую макушку. С грустным видом, медленно двигаясь, он перемещался между мертвыми птицами и аккуратно складывал их в магазинный пакет. Что-то было сказочное или повседневно-мифическое в этой сцене, а в финале он завязывал ручки пакета и отправлял его в контейнер для мусора.

Постепенно птиц становилось меньше, и через неделю это явление почти прекратилось. Возможно, птицы, подобно гагам, научились избегать островов, где встречаются охотники. Шлепки по крыше звучали все реже.

Один-единственный раз я своими глазами увидел, как это происходит. Я шел домой из заведения в башне Кунгстурнет, куда ходил каждый день, и, когда открыл калитку во двор, бросил взгляд на небо – как раз в этот момент между крышами появилась ворона. Я стоял и удивлялся, наблюдая, как птица утрачивает способность летать.

Это было больше всего похоже на то, как рыбка падает на дно аквариума, из которого внезапно откачали воду. Сколько ни бейся, ничего не выйдет, если пропала сама среда, которая держала тебя на плаву.

То же самое произошло и с вороной. Было видно, как она пролетает над крышами домов. Внезапно и без всякой причины птица камнем упала вниз. Ворона бешено хлопала крыльями, пытаясь набрать высоту, но никакого сцепления с воздухом не находила, и в результате ничто не помешало силе земного притяжения ускоренно тащить ее вниз, так что через пару секунд она врезалась головой в землю в нескольких метрах от моих ног и окончательно успокоилась.

Надеюсь, что уже продемонстрировал своим рассказом, с какой невероятной легкостью любой человек готов закрывать глаза на странности или отклонения от нормы, пока они не создают проблем лично ему. Понятно, все эти мертвые птицы во дворе вызывали неприятные чувства, но не настолько неприятные или странные, чтобы заставить меня съехать из этого дома. Я по-прежнему там жил.

* * *

Я обошел почти все рестораны в районе Норрмальм, показывая свое портфолио и пробные фокусы, демонстрируя, как я могу развлекать посетителей. Мне везде отказывали. Владельцы ресторанов считали, что люди приходят спокойно поесть, и, как выразился один неприятный тип, посетители не заказывают шута к кофе.

Это выбивало из колеи, но я не терял надежды. В паре мест владельцы проявили сдержанный интерес: им понравились мои фокусы, но они не решились на такую необычную авантюру, хотя я и просил платить мне чисто символическую сумму в надежде на чаевые. Но нет. Не сейчас. Не так.

Прежде чем окончательно сдаться, я все равно хотел попробовать еще раз и пройтись по району Эстермальм. Однажды вечером в октябре я сидел за письменным столом и листал карты города в телефонном каталоге.

В этот момент со стороны двора послышались голоса. Я подошел к окну и немного приподнял жалюзи.

Дверь в прачечную была приоткрыта, и оттуда во двор проникал луч света. Голоса раздавались оттуда же. Не было видно, кто там говорит, и нельзя было разобрать ни слова, но, судя по тону, там кто-то ссорился.

Я ощутил прохладу вечернего воздуха, когда вышел на лестницу, потихоньку спустился вниз и пошел по направлению к этой полоске света. Тогда я уже начал разбирать отрывки фраз.

«Никто не может единолично… составить план… без понимания, сколько это стоит… не осознавая последствий».

До двери оставалось всего несколько метров, и тут она внезапно распахнулась.

Из нее вышла женщина, которая продала мне телевизор, но, увидев меня, резко остановилась. Я не мог рассмотреть выражения ее лица, потому что она стояла против света, но в ее позе явно читалось больше ярости, чем удивления.

– Ты здесь подслушиваешь?

Я мог бы сослаться на свои права. На то, что это место общего пользования, где я могу находиться столько, сколько захочу, но от ее строгого тона поневоле сжался.

– Я просто… хотел забронировать время для стирки, – пробормотал я.

– Вот как. А ключ у тебя где?

Что-что, а уж постирать-то мне точно было нужно. Дешевое белье, которое я купил в универсаме, почти кончилось, но мне совершенно нечего было сейчас предъявить в доказательство своего намерения. Ключ в руке был бы убедительней.

За спиной женщины было видно приоткрытую дверь в душевую. Также я заметил, что в прачечной находятся еще как минимум трое. Муж женщины, Эльса и мужчина, который убирал трупики птиц во дворе. Они все повернулись и смотрели в направлении входной двери.

Несмотря на разговоры на повышенных тонах, что-то блаженное было в их лицах, а Эльса казалась на несколько лет моложе. Свет от флуоресцентной лампочки под потолком преображался, когда падал ей на лицо, и выглядело это так, будто лицо светится изнутри.

Еще ощущалась тяга. Что-то тянуло меня внутрь душевой, так что я даже не удержался и сделал полшага в сторону женщины, стоящей в дверном проеме, хотя вся ее поза говорила, что я должен держаться подальше.

– Что это ты надумал? – сказала она и сделала шаг, так что мы оказались друг напротив друга.

– Мне нужно… помыться, – ответил я и показал на душевую. Женщина отрицательно покачала головой.

– Душевая закрыта, – сказала она. – На неопределенное время.

С этими словами она развернулась на каблуках, пошла обратно в прачечную и захлопнула за собой дверь, как будто и забыла, что только что хотела куда-то идти. Я постоял там еще пару секунд, чувствуя тягу, но еще раз приблизиться к двери так и не решился.

* * *

В тот вечер я собрал все силы и очень разборчиво записал все, что сформулировал у себя в голове, когда ночевал в камере. Записав заключительные слова: «Он никогда не рассказывал о том, что произошло. Никому», я перечитал все от начала до конца.

Одинокие люди имеют склонность превращаться в толкователей знаков. Видеть признаки и аналогии, выводить какой-то смысл из бессмысленных совпадений. Я убежден: первыми астрологами были отшельники, у которых из собеседников были только звезды, и лишь значительно позднее их опыт возвели в статус государственной религии.

Одинокий человек ищет смысл во всем, что находится у него перед глазами. По крайней мере так поступал я, когда сидел за письменным столом, а передо мной лежал мой кошмарный рассказ. Все больше я убеждался, что та история каким-то образом связана с тем, что произошло в прачечной, что эти два явления – звенья одной цепи.

Еще окажется, что я был прав, но в ту октябрьскую ночь меня просто переполняли дурные предчувствия, когда я сидел и листал взад-вперед страницы своего потертого блокнота.