Однако эти назначения, по-видимому, не исчерпывают полностью всю тему. Строго говоря, при рекогносцировках, когда мы хотим, чтобы противник обнаружил себя, при тревогах, которыми мы хотим его изнурить, при демонстрациях, когда мы хотим задержать его на месте или заставить направиться в другой пункт, все эти цели достигаются не непосредственно, а под видом одной из трех задач, приведенных в таблице, обычно второй. Ведь враг, желающий провести рекогносцировку, должен показать, будто он на самом деле собирается напасть на нас, разгромить или выбить нас с каких-то позиций и т. п. Но это фикция, а не настоящая цель, а мы сейчас рассматриваем только последнюю. Поэтому к трем упомянутым выше целям нападающего мы должны присоединить еще и четвертую: заставить противника сделать ложный шаг. Такая цель возможна только при наступлении, что вытекает из природы военного дела.

С другой стороны, надо заметить, что оборона пункта может быть двух видов: или абсолютная, если главный вопрос заключается в том, чтобы не сдать пункт, или относительная, если этот пункт нужен нам только на некоторое время. Последнее чаще всего наблюдается при столкновениях передовых постов или тылового охранения.

Здесь у нас имеется несколько общих замечаний. Во-первых, значение цели уменьшается почти в том порядке, как они расставлены в таблице, поэтому первая из этих целей должна всегда доминировать в генеральном сражении. Наконец, две последние цели в оборонительной битве на самом деле не приносят никаких плодов, они, можно сказать, чисто негативны и поэтому могут быть полезны только косвенно, способствуя чему-то позитивному. Поэтому, если бои такого рода учащаются, это дурной признак ухудшения стратегической ситуации.

Если мы рассматриваем бой не сам по себе, а в отношении его к вооруженным силам, ведущим войну, тогда его продолжительность приобретает особое значение.

Длительность боя следует считать до известной степени второстепенным успехом. Ведь для победителя бой никогда не заканчивается слишком быстро, а для побежденного он никогда не длится слишком долго. Скорая победа говорит о более высоком качестве победы, поздний исход боя при поражении является некоторой компенсацией неудачи.

Это общая истина, но она приобретает важность в применении к тем боям, значение которых сводится к относительной обороне.

Здесь весь успех часто заключается во времени боя. Вот почему мы включили продолжительность боестолкновения в число стратегических элементов.

Длительность боя неизменно связана с его основными данными, такими как абсолютная численность войск, соотношение сил и родов войск обеих сторон, а также характер местности. Двадцать тысяч человек не измотают друг друга так же быстро, как две тысячи. Мы не можем сопротивляться врагу, вдвое, а то и втрое превосходящему нас по силе, так же долго, как равному. Исход кавалерийского боя решается скорее, чем пехотного, а бой одной пехоты быстрее, чем бой пехоты, поддержанной артиллерией. В горах и лесах мы не можем продвигаться так же быстро, как на равнине; все это достаточно ясно.

Из этого следует, что если бой должен достигнуть какой-то определенной цели своей длительностью, то нужно учесть численность войск, соотношение родов войск и их расположение. Но это правило для нас не так важно само по себе, как то, что оно подтверждено результатами нашего опыта.

Сопротивление обычной дивизии численностью от 8000 до 10 000 человек всех родов войск натиску противника, значительно превосходящему его по численности и при неблагоприятной местности, будет длиться несколько часов; а если противник незначительно превосходит дивизию по силам или равен ей, бой может продолжаться и полдня. Корпус из трех или четырех дивизий может увеличить продолжительность боя вдвое, а армия численностью от 80 000 до 100 000 человек — втрое или вчетверо. Следовательно, на этот период времени массы войск могут быть предоставлены сами себе, и ни одного отдельного боя не возникнет, если в это время можно подвести остальные силы, действия которых сольются в одно целое с результатами разгоревшегося боя.

Эти цифры являются результатом опыта; но нам важно более подробно охарактеризовать момент решения исхода боя.

Исход ни одного боя не решается в один момент, хотя в каждом бою наступает момент кризиса, от которого зависит результат. Поэтому поражение в бою — процесс постепенный. Но в каждом бою наступает момент, когда можно сказать, что его исход решен и что возобновление борьбы будет новым боем, а не продолжением прежнего. Иметь ясное представление об этом моменте очень важно, чтобы решить, можно ли возобновить бой, если вовремя прибудет пополнение.

Часто в боях, течение которых исправить уже нельзя, напрасно жертвуют новыми силами, а часто из-за небрежности упускают случай вырвать победу там, где это еще возможно. Вот два примера, которые приходятся как нельзя кстати.

Принц Гогенлоэ в 1806 году при Йене, с 35 000 (38 тыс. — Ред.) человек принял бой против сил Наполеона численностью от 60 000 до 70 000 человек (90 тыс. — Ред.) и проиграл его — но проиграл так, что 35 000 пруссаков можно было считать разгромленными; после чего генерал Рюхель возобновил бой с силами примерно в 15 000 человек. В результате и эти силы были тоже быстро разгромлены.

В тот же самый день под Ауэрштедтом пруссаки, имея 25 000 человек (всего здесь у пруссаков было 50 тыс., но значительные силы так и не были введены в бой. — Ред.), до полудня вели бой против Даву, у которого было 28 000 человек (27 тыс. — Ред.). Бой до полудня складывался для пруссаков неудачно, но они упустили момент и не использовали резерв численностью в 18 000 человек под командованием генерала Калькрейта. При введении в бой свежего резерва его было бы невозможно проиграть.

Каждый бой — это целое, в котором исходы частных боев сливаются в один общий результат. В этом общем результате и заключается исход боя.

Зададимся вопросом: когда обычно наступает момент решения, тот момент, когда свежие, эффективные и, конечно, соразмерные силы уже не могут изменить ход неудачной битвы?

Если отбросить ложные атаки, которые согласно их природе не имеют никакого исхода, тогда такими моментами будут:

1. Если целью боя было обладание движущейся целью, ее потеря и есть этот момент.

2. Если целью боя было обладание территорией, тогда момент наступает с ее потерей.

3. Но во всех остальных случаях, когда эти два обстоятельства еще не решают исход боя, следовательно, когда основной целью боя является уничтожение сил противника, такой момент настает, когда победитель перестает чувствовать себя в состоянии расстройства, то есть до известной степени бессилия.

Поэтому битву, в которой нападающий не потерял состояния порядка и дееспособности или, по крайней мере, потерял только небольшую часть своих сил, тогда как силы противника в большей или меньшей степени дезорганизованы, повернуть уже нельзя; особенно в том случае, если противник восстановил свою эффективность.