– Вы можете пройти, – голос девушки вернул меня в реальность.

– Неужели!

Я шагнула к двери: «Мизоч Модест Ицхаковиц» – прочитала на табличке. Имечко я уже слышала, но прочитать его вкупе с фамилией – совсем другое дело. Ужас какой-то, пожалуй, больше никогда не буду жаловаться на неудобоваримость Сентябрины.

Хозяин кабинета оказался точной образа, нарисованного мной еще в приемной: за пятьдесят, жиденькие седые волосы достают до плеч и завиваются на концах, впечатляющие залысины, маленькие глазки, резко контрастирующие с большим носом. Рост ниже среднего, комплекция шире средней. Мне так и виделось, как этот тип потирает ручки и приговаривает что-то вроде «ну-ссс, сударыня, чем платить будем?».

Судя по тому, как активно он ко мне подскочил и заграбастал ладонь, мой вид пришелся дядьке Модесту по душе.

– Добрый день, добрый день…? – повторялся он с вопросительной интонацией.

– Сентябрина Евгеньевна, – кое-как высвободив ладонь из его цепкой хватки, ответила я.

– Проходите, садитесь, – он подвел меня к креслу, сам устроился напротив. – Танечка сейчас организует нам чаю. Или вы предпочитаете что-нибудь покрепче?

– Чай сгодится.

– Отлично. Позвольте сделать вам комплимент: встретить столь красивую девушку – большая удача. Ваше лицо – услада для глаз, вы воистину прекрасны, – мечтательно протянул Модест Ицхакович, вместо того, чтобы поинтересоваться, кто я такая и за каким чертом меня сюда принесло.

– Какое странное заблуждение, полагать, что красота – это добро, – процитировала я с умным видом. – И, если вы не против, я бы перешла сразу к делу.

– Не против. Как я могу?

– Полагаю, вы слышали о Розе Мерсер? Она владеет театром в Лондоне, так же она одна из ведущих актрис. И сейчас, сообщу по секрету, Роза собирается заняться еще и режиссурой.

– Что-то припоминаю, – потирая подбородок, соврал Модест Ицхакович. Если он начальник факультета актеров, дела тут плохи, потому как из него актер никудышный.

– На самом деле, мы с Розой владеем театром вместе. И сейчас готовим новый проект, – в свою очередь вдохновенно врала я. Хотя, не все из сказанного откровенное вранье: Роза Мерсер моя подруга, и театр наш общий, два года как. Подруга уже давно зовет сыграть что-нибудь на сцене по старой памяти, но семейные дела не отпускают надолго.

Далее я коротко описала постановку, весьма обтекаемо поведала о самой Розе, о ее стремлении к режиссерству, и пару раз даже перешла на английский, для убедительности. Минут через десять мое вдохновение подошло к концу, а глаза Мизоча съехались у переносицы. Очаровательно улыбаясь, я ждала, когда дядя немного отойдет.

– Так я не понял: вы моя бывшая студентка?

– Само собой, – приврала я. – Иначе зачем мне приходить к вам? Столько других университетов, столько студентов… но я пришла к вам, помня о вашем таланте и опыте.

– Знаете, а я сразу понял, что вы актриса: такая красота должна быть показана всему миру, иначе он многого лишится.

– А вы льстец, Модест Ицхакович, – подмигнула я, каким-то чудом не сломав язык.

А вообще, веселая у нас игра получается: кто кого перельстит.

– Мы оба знаем, это чистая правда, Сентябрина Евгеньевна. Странно, но я вас совсем не помню в качестве студента, а вас трудно не заметить. У вас очень яркое лицо.

– Мой папа – пластический хирург, – отрезала я, дабы избавиться от дальнейших подозрений: тип прав, учись я здесь, меня бы никто не забыл.

– Оу, – физиономия Модеста Ицхаковича вытянулась. Он отвел взгляд, но тут же вернул его на мое лицо, как будто пытался обнаружить следы пластики.

Все это весело, но пора переходить к делу:

– Я бы хотела заполучить несколько молодых талантов, из числа выпускников или студентов. За этим я и здесь. Разумеется, ваша помощь не останется без вознаграждения.

– Да бросьте, какое вознаграждение! – махнул он рукой, но глаза алчно заблестели.

– Я щедрая девушка, – заверила я, и положила перед дядькой фотографию лже-Анны в образе «из салона»: – На самом деле, меня очень интересует конкретная актриса. Я видела ее игру несколько раз, и осталась под впечатлением. Думаю, она училась у вас?

Модест Ицхакович взял фотографию и некоторое время внимательно ее разглядывал:

– Честно говоря, не припоминаю. Обычно всех самых талантливых я помню в лицо, знаете ли, и после выпуска мы поддерживаем связь: наш мир тесен, сами понимаете. Возможно, ее талант раскрылся уже после, всех выпускников я помнить не могу… – судя по виду, дядя расстроился, что не смог мне помочь.

– Не расстраивайтесь, Модест Ицхакович. Я все равно рассчитывала побеседовать с преподавательским составом, мне же нужны и другие таланты.

– Конечно, конечно!

– Вы организуете нам встречу, пока я здесь?

– Все, что угодно, моя дорогая.

– Отлично, тогда я прямо сейчас с ними поговорю, – решила я не тянуть, распивать чай все равно уже надоело.

– Я скажу Танечке, она вас проводит до кафедры. Я пока позвоню и обеспечу вам полное сотрудничество со стороны коллег.

– Спасибо, Модест Ицхакович!

– Полно те, зовите меня Модестом, – он поцеловал мою ручку и проводил к двери, дав Танечке подробные инструкции.

Жулик не подвел, на кафедре меня приветствовали как родную. Попытались еще раз напоить чаем, но я отказалась: чай никогда не был моим любимым напитком, а тут он еще и из пакетика. Кощунство какое-то.

В общем счете я пробыла на кафедре никак не меньше часа, поговорив практически со всеми (кроме какой-то Марьи Игнатьевны, которая была в отпуске, и Николая как-то там, он на больничном). Никто не смог припомнить лже-Анну, хоть я и продемонстрировала ее обе фотографии. Незнание ее имени еще больше осложнило поиски.

Спустя час я не без труда покинула приветливый коллектив: на вопросы я там отвечала куда больше, чем их задавала. Оказалось, что некий Борис Давидович слышал про Розу Мерсер, и понеслось… в общем, еле ноги унесла.

Что ж, стоило признать поражение: лже-Анна здесь явно не училась. Обидно, ведьчто я делала ставку именно на этот университет. Оставалось надеяться, что Ромке повезет больше. Я устроилась в кафе напротив университета и позвонила другу:

– Ну что, как тебе местная обитель знаний? – быстро отозвался Ромка.

– Ничем не отличается от нашей: ленивые студенты, бездушные преподаватели, идущая на спад система.

– Пессимистично.

– Как есть.

– Значит, у тебя голяк?

– Абсолютный.

– У меня тоже… хотя небольшая зацепка все же есть: одна студенточка поделилась интересной информацией. Якобы в городе есть отдельная школа актерского мастерства. Оттуда часто нанимают девушек на небольшие роли. Она туда и сама пару раз заглядывала, но Анну не признала. Может, есть смысл заглянуть туда, раз мы проделали такой путь?