* * *

Очнулся я за рулем собственной машины полностью одетым. Все тело горело как в огне. Неловко повернувшись, почувствовал, что рубашка прилипла к спине. Однако, бросив взгляд через лобовое стекло, понял, что спешить мне некуда, поскольку машина была припаркована рядом с моим домом. Борясь с головокружением, я долго не мог выбраться из нее, затем, двигаясь как дряхлый старик, поднялся в квартиру и с трудом; через спальню добрался до ванной. Часы показывали двадцать минут первого ночи. Сняв их, я медленно стащил с себя пиджак. Все было на месте — пистолет в кобуре, бумажник во внутреннем кармане. Вытащить пистолет и кобуру не представило труда. Гораздо сложнее было освободиться от туфель и носков, поскольку нагнуться оказалось особенно трудно. Избавившись от брюк, я вскоре убедился, что трусы и рубашка будто ко мне приросли. Только встав под душ и корчась от холодной воды, ухитрился, когда они промокли насквозь, их стянуть. Осторожно осушив себя полотенцем, взглянул в зеркало. Картинка была ошеломляющей. Казалось, меня только что выплюнула молотилка, но, к счастью, все составные части тела остались на месте.

Я медленно прошел в гостиную и налил себе выпить. Раз уж Сара ухитрилась приготовить напиток, лишивший меня сознания, ей, видимо, не составило труда и сделать мне укол после того, как я вырубился во время порки. Вот почему я проснулся в собственной машине рядом с собственным домом полностью одетым.

Найдя заживляющую мазь, я щедро смазал ею все порезы, до которых смог дотянуться. Тщательный осмотр самых чувствительных органов несколько меня успокоил. — Несмотря на порезы и синяки, мой член, видимо, сможет когда-нибудь встать по стойке “смирно”.

Задумчиво допив бокал, я снова наполнил его и опять погрузился в размышления. Выпив половину второй порции, набрал номер Сары Ригби. Ждать ответа пришлось довольно долго.

— Какой дьявол звонит среди ночи? — возмутилась она.

— Бойд.

— Бойд? — В ее голосе сразу пропала вся сонливость. — В чем дело, мистер Бойд? Вы вошли во вкус и хотите вернуться за добавкой?

— Если я уеду из Санта-Байи, что вы сделаете с Элеонорой Таунсенд?

— Могу обещать, что не подпущу к ней Бобо с его противной плеткой.

— Неужели вы собираетесь держать ее взаперти до конца жизни?

— В этом нет необходимости, — заверила она. — Элеонора уже усвоила урок. Когда вы навсегда исчезнете из Санта-Байи, мистер Бойд, мы ее отпустим.

— Сколько времени вам нужно, чтобы убедиться в моем отъезде навсегда?

— Кто знает? Неделю или две.

— Хорошо, считайте, мы договорились.

— У вас, наверное, болит все тело, мистер Бойд? — Она не могла сдержать злорадства. — Особенно самые чувствительные органы?

— Вы разочаровали меня, Сара, — заявил я. — Вы ничего не понимаете в любви. Никакого проникновения.

— Если вы думаете, что я позволю кому-то воткнуть в меня свой грязный...

— Кстати, много думал об этом, — оборвал ее я. — У вас серьезный комплекс, Сара. По поводу проникновения. Вы, очевидно, уговорили себя, что, если нет проникновения, значит, ничего серьезного не случилось. Не так ли?

— Не знаю, о чем вы говорите, и не хочу знать, — прошипела она.

— Когда вы делали что-то плохое и непозволительное, но не было проникновения, то считали, что ничего страшного не случилось, — предположил я. — Видимо, все началось, когда вы оба были еще детьми. Потом продолжали расти вместе, и это внезапно оказалось огромным сексуальным комплексом, как говорят психиатры.

— Не понимаю, о чем вы говорите!

— Ну ладно, не буду вам больше надоедать. Почему бы вам не повесить трубку и не лечь спать?

— Нет, договаривайте! — завопила Сара на другом конце провода. — Договаривайте, раз уж начали, черт бы вас побрал, Бойд!

— На самом деле, все вполне очевидно, — продолжал я. — Ведь именно так у вас все началось с Бродериком, не правда ли? Проникновения не было, и вы уговорили себя, что ничего страшного не происходит. Братец и сестричка мило играют, нет никакого инцеста.

Она зарычала в мое ухо как раненое животное и бросила трубку.

Допив бокал, я налил себе третий, снова снял трубку и набрал номер коттеджа на Парадиз-Бич. Никто не отвечал, но я терпеливо ждал, потому что больше заняться мне было нечем. Наконец трубку сняли.

— В чем дело? — завизжала Мелани мне в ухо.

— Передай трубку Адамсу, — решительно потребовал я.

— Что?

— Мне нужно переговорить с Адамсом, — повторил я деловитым тоном. — Если ты отодвинешь свою обворожительную грудь, то он наверняка дотянется до трубки.

— Дурачок! Ты даже не представляешь, что ему нужно отодвинуть, чтобы поговорить с тобой.

Видимо, она закрыла микрофон рукой, поскольку наступила мертвая тишина, которую вскоре прервал голос Адамса.

— Не хватало только твоего телефонного звонка, Бойд! — рявкнул он. — Ну теперь уж точно я пришью тебя ранним утром!

— Лучше во время обеда, — предложил я. — На берегу залива есть маленький ресторанчик. Мелани подскажет тебе, как туда проехать. Давай встретимся там в час дня.

— Зачем? Ты затеваешь еще одну ловушку?

— Нужно обсудить очень важное дело.

— Скажи, пожалуйста, ты не возражаешь, что я трахаю Мелани? У тебя что, нет серьезных аргументов против этого?

— Нет.

— Каждый раз, как только я войду в раж, — задумчиво произнес он, — бах! — появляется Бойд!

— Извини за беспокойство, увидимся за обедом.

— А что мне терять? — согласился он. — Только Мелани, новый “кадиллак” и мою жизнь. Я люблю риск, Бойд.

— Не вздумай звонить еще раз, — раздался голос Мелани. — Я снимаю трубку, слышишь, Дэнни Бойд?

— Лучше сними с себя Адамса, — посоветовал я.

Я сидел на балконе в лучах солнца, потягивая мартини, и старался чувствовать себя непринужденно, несмотря на больно липнущую к спине рубашку, когда появился Адаме. В дико расцвеченной гавайской рубашке и синих брюках он вразвалку приблизился к столу. Пышные рыжие усы развевались на ветру, а лысина на солнце отдавала бронзой. Отодвинув стул, он неторопливо уселся за стол. Бледно-голубые глаза недоверчиво сверкали.

— Ну, Бойд, выкладывай!

— Что выкладывать?

— То, что ты здесь замаскировал! — Он быстро оглянулся вокруг. — Скорее всего, вот этот стул? Ты ведь: приладил бомбу под сиденьем?

— Утихомирься! Скажи лучше, что ты будешь пить.

— Виски со льдом. И ты выпьешь первым, Бойд!