* * *

Шубин встретил заезжего молодца настороженно, ему показалось, вот вылезет этот деятель из машины, скажет, что долг Шубина давно заржавел. И шарахнет по балде монтировкой. А что это за ухарь, откуда он взялся и о каком долге речь – поди потом разберись. Пожалуй, месяц в больнице проваляешься, но так и не поймешь.

– Доброго вам здоровьичка... – начал Шубин.

Монтировки или бутылки в руках мужчины не оказалось, дядя Миша облегченно вздохнул, но смутное беспокойство в душе осталось. Ясно, что парень на крутой тачке тормознул тут не из праздного любопытства. Наверное, очередной браток или, бери выше, компаньон Постного.

– И вам не болеть, – вежливо ответил приезжий.

– Только вы учтите, это не мое, – дядя Миша показал пальцем на мокрые обгоревшие купюры, разложенные на листе фанеры. – Я бы отдал вам деньги. Я и не знал, что они в закусочной спрятаны. Вы же знаете, что...

Кот, не слушая его, машинально кивнул, выудил из кармана Дашкину фотографию и сунул старику под нос.

– Это ее бабки, – продолжал оправдываться дядя Миша. – Она их тут прятала.

– Где мне ее найти?

– Уехала, – покачал головой дядя Миша. – Только что тут была и уехала с концами. Приезжала взглянуть на погорельца, да... Такие дела.

– А друзей ее каких-нибудь знаете? На какой тачке она ездит? Где время проводит?

– Ну и вопросов у тебя, как у мента. Вагон и вагонетка. Дашка мне о своей жизни не рассказывает.

Дядя Миша успокоился, решив, что этот добрый молодец ничего плохого не сделает. Потому что самое худшее уже сделали до него: все, что дядя Миша нажил, сгорело этой ночью. А жизнь Шубина... Она задаром никому не нужна.

– Ну, и все-таки, – не сдавался Кот. – Где мне ее разыскать?

Шубин гадал про себя, какой интерес у этого, судя по костюму и тачке, богатого фраера к бедной девчонке.

– Машина у нее старая "хонда", двухдверка, а вот номер не помню, – промямлил Шубин.

– А цвет какой?

– Был бордовый, – Шубин озадачено почесал голову, – а сегодня приезжала на той же тачке, но она почему-то серая. Значит, перекрасила. Дашка вам по делу нужна? Или как?

– По делу. Исключительно по делу, – ответил Кот.

– Ну, в своей комнате на улице Пионера Вити Коробкова она редко показывается. Туда вам ездить только время попусту тратить. В городе у нее лучшая подружка Оксанка. Вот у нее Дашка вроде бы и живет. Ах, вот чего... Ты в киношках ее поищи. Или как его там... В Интернет-кафе. Сидит с компьютером часами балуется. Это не Москва, тут человека найти можно.

– А мобильник у нее есть?

– Был. Только номера я не помню. Если ей надо, Дашка сама позвонит и нарисуется.

Кот окинул пожарище взглядом и, отвечая на какие-то свои мысли, сказал:

– Да, дядя Миша, нехорошо получилось.

– Это все ее, не мое, – снова забеспокоился Шубин, услышав свое имя, которого мужчина никак не должен знать. – Родная племянница меня бомжом оставила.

– Да какой же ты бомж? – искренне удивился Кот. – Иди вон сдай в банк деньги, на которых номера сохранились. Тебе их на новые обменяют. В обязательном порядке, по закону.

– А что, примут? – воспрянул душой Шубин. – Они же сгоревшие.

– Примут, – заверил его Кот, – если очень попросишь.

– Я уж попрошу, – Шубин потер ладони, будто они замерзли. – От меня они просто так не отделаются. Раз по закону положено – меняй.

– Ну, прощай, дядя Миша.

Кот сел за руль, хлопнул дверцей и погнал бумер к городу. Он бросил прощальный взгляд на пепелище и одинокую фигуру бывшего хозяина закусочной – и стало грустно.

Дядя Миша, присел на корточки, сталь перебирать купюры. И вправду: номера и серии банкнот кое-где сохранились. Если этот ухарь не врет, а врать ему без надобности, тут набирается... Шубин ворошил пальцем обгоревшие деньги и никак не мог сообразить, сколько же ему перепало. Как бы сказал в этом случае мент Старостин, любитель пословиц и поговорок: не было ни гроша, да вдруг алтын.

Наконец дядя Миша решил: на первое время денег хватит. А там, если дела в гору пойдут, новую закусочную можно открыть. Или еще какой бизнес затеять.

* * *

На рассвете, решив, что Костян Огородников успел убраться не только из их района, но из области, Бударина разорвала на груди ночную рубашку, накинула халат и побежала сначала к соседям, а потом к главе администрации.

Весть о том, что нынешней ночью в доме своей сожительницы был зверски убит подполковник Чугур, облетела все избы с космической скоростью. Ближе к полудню в поселок пожаловали следователь прокуратуры, криминалисты и милиция из областного центра, полсотни зевак окружило несколько казенных машин, оставленных на улице возле известного всему поселку дома. Отсюда ничего интересного не увидишь: дом огорожен высоким сплошным забором, но народ не скучал: люди из уст в уста передавали истории одну страшнее и нелепее другой. В полдень они были вознаграждены за свое терпение: на носилках, накрытых запачканной кровью простыней, из дома вынесли тело Чугура. Два здоровых санитара, похожие на мясников, погрузили покойного на труповозку и повезли в судебный морг.

На этом все интересное кончилось, и люди стали потихоньку расходиться. Однако обыск в доме, в бане и дровяном сарае, продолжался до ранних сумерек. Одновременно трое опытных следователей прокуратуры и опера из убойного отдела РУВД опрашивали единственную свидетельницу убийства Ирину Бударину и жителей поселка, видевших накануне одинокого грибника с кошелкой в руке.

Одна из поселковых баб рассказала, что видела из окна своего дома мужика с кошелкой. Незнакомец медленно брел вдоль улицы, он сутулился и выглядел усталым. Возраст неопределенный от сорока до семидесяти. Другая баба вспомнила все того же невзрачного мужичка, одетого в старый пиджак и резиновые сапоги с обрезанными голенищами. Незнакомец попался ей навстречу за околицей, неподалеку от лесопилки. Прошел мимо, глядя себе под ноги, лица она не разглядела, а вот щетина на щеках запомнилась...

Наверняка, много интересного знал попугай Борхес, но сегодня он, недовольный появлением в доме посторонних мужчин, угрюмо молчал. Процесс выявления истины шел вяло. Бударина была слишком напугана и угнетена свалившимся на нее горем, ее жизнь прошлой ночью висела на волоске. Но ей повезло. Вопреки логике, преступник оставил свидетельницу в живых.

Майор Игорь Владиславович Терехов из района, под чьим руководством проходило дознание, сидел за столом в горнице, напротив Будариной. Он исписал всего-то полторы странички протокола, но так и не получил в свои руки ни одной ниточки, за которую могло бы зацепиться следствие. Одной рукой он теребил пышные усы, другой поглаживал объемистый живот, будто страдал желудочной коликой.

Хозяйка сидела на стуле у окна и смотрела в пол, на котором между досками еще видна была запекшаяся кровь Чугура. Ирина время от времени промокала сухие глаза кружевным платочком и тяжело вздыхала. Майор Терехов подумал, что вид у нее – краше в гроб кладут: измотана, будто на ней воду возили. Губы искусаны, под глазами темные круги. Еще бы, пережить такое...