Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бетти, пошатываясь, отступила в центр и опустилась на доски. Её лицо уверенно теряло краски.
— Эй, — Джо присел рядом и взял её за плечо, — посмотри на меня. Да у тебя морская болезнь, мелкая!
— А я тут виновата, что ли? — слабым голосом отозвалась Бетти. — Я никогда… ни на чём не плавала…
— Не «плавала», а «ходила», — уверенно поправил её Джо. — Взгляни, там у нас кто… пароход!
Бетти прижала ладони к лицу.
— «Нью-Йорк», — прищурившись, по слогам прочёл Джо и захлопал в ладоши. Безумное воодушевление бурлило в нём, как на дне кастрюльки, и переливалось через край. Жар спускался ему в ноги, проникал до кончиков пальцев, и взмывал к голове, шумел в ушах.
Казалось, что только ленивые (или чрезмерно занятые, как мистер и миссис Дойл) пассажиры не выбрались на палубы. Винты вращались всё увереннее, вода шипела, пенилась и бурлила белыми пузырями, а люди кричали, танцевали и обнимались, словно бы то, что происходило с ними сейчас, было самым лучшим событием в их жизни. Неподалёку от Джо и Бетти по палубе в танце кружились молоденькая ирландская девушка и её бравый усатый поклонник.
— Джо, — слабым голосом оповестила его Бетти, — я пойду в каюту. Мне что-то нехорошо. И не надо меня провожать, — сразу отказалась она от помощи, которую Джо и так не особенно хотелось ей оказывать, — честное слово, я сама найду, куда мне идти. Оставайся… ведь тебе так хочется посмотреть.
Джо не стал противоречить и благоразумно оставил рот закрытым. Он, точно джентльмен, подал сестре руку, а она совсем не как леди перенесла на него весь свой вес и с кряхтением поднялась. Джо словно на якорях тянуло назад, к борту, облепленному людьми, будто мухами, и он шагал по палубе через силу. Каждый новый шаг вызывал в его сердце пронзительную боль, ему хотелось оглянуться, хотелось снова броситься вперёд, схватиться за канаты, наклониться так, чтобы видеть ещё, как тают вдали берега Англии и как Саутгемптон скрывается в чёрном дыму пароходных труб.
Джо довёл Бетти до дверей. Бетти ещё раз посмотрела на него извиняющимися, слегка влажными глазами, но только Джо уже её взгляд не уловил. Он развернулся и бросился назад, тут же прилепился к горячему борту, сначала животом, потом — плечами и вообще всем телом, склонился, и по затылку его ударил чей-то локоть. Джо даже не ощутил удара: только то, как кровь резко прилила к щекам. Трепетание ветра отзывалось потусторонней музыкой в ушах, резкий и пронзительный свист его напоминал неслышный свист тревоги в сердце, которое сжалось комком, обливаемое кровью. Грудь его стеснило, он раскрыл рот пошире, и солёные брызги моря облепили ему лицо. Джо сжимал ограждение совсем сухими пальцами, ослабевшими и трясущимися. Он не мог отвести взгляда от парохода «Нью-Йорк», от заветной надписи на борту.
— Америка! — шептал он. — Америка!
Между «Титаником» и «Нью-Йорком» сокращалось и сокращалось расстояние.
«Титаник» взял курс на Шербур.
Глава 4. Пароход «Нью-Йорк»
Свежий резкий ветер дул Лиззи Джеймс прямо в лицо, едва не срывая у неё с головы шляпку. Она стояла на прогулочной палубе для пассажиров первого и второго класса, широкой и просторной, и под ладонями у неё ощущалась надёжная твёрдость леерного ограждения. Она могла ещё видеть, как позади «Титаника» растворяются в глубине дымно-серых небес причал, провожающие и зеваки, суда и блестящие под солнцем крыши английской компании «Уайт Стар Лайн». Точно такие же крыши должны были встретить их в Нью-Йорке, но пока до Нью-Йорка было ещё очень далеко.
«Титаник» не остановился пока ни в одном из намеченных портов.
Строго говоря, «Титаник» не вышел даже из Саутгемптона.
На верхних палубах, предназначенных для более-менее благовоспитанной публики, не было заметно такого же оживления, как и того, что охватило палубу для третьего класса. Пока семейство Дойлов и все им подобные бешено визжали, кричали и хлопали в ладоши, шатаясь от одного борта к другому и раскрывая глаза пошире, чтобы поверить в происходящее, Лиззи Джеймс уверенно стояла у своего леерного ограждения, отгораживаясь ладонью от прохладной тени шлюпок. Кормовая часть шлюпочной палубы была предназначена для прогулок пассажиров второго класса.
Лиззи Джеймс внешне казалась спокойной и собранной — но на душе у неё разыгралась настоящая буря.
Лиззи до сих пор не могла восстановить дыхание. Сердце у неё колотилось тяжело и гулко, жаркие волны крови прокатывались по всему её телу и вызывали стремительную дрожь. Лиззи взволнованно наклонилась ниже и стиснула леерное ограждение. Пальцы у неё были тёплые и непослушные, вялые, как лапки плюшевых игрушек. «Титаник» выходил из порта, и Лиззи всё ещё не верилось, что она стоит на его палубе. Удивительно, но судно почти не качало на волнах, и Лиззи держалась так же уверенно, как и на суше.
Впрочем, наверное, Лиззи чувствовала себя так спокойно потому, что духом она ещё находилась в прошлом. Казалось ей, что одной ногой она по-прежнему стоит на причале, пытаясь понять, как же её угораздило замешаться в толпу пассажиров третьего класса.
Когда поезд прибыл к платформе, Лиззи сразу же почувствовала лёгкое головокружение. В порту она никогда прежде не бывала, и крики птиц, толкотня пассажиров, моряков и грузчиков, а заодно с этим — невиданная теснота и духота её совершенно дезориентировали. Ей полагалось уверенно направиться к «Титанику» следом за девицей Мэйд и их попутчицами (вся эта компания сердечно сдружилась, обсуждая неудавшиеся романы, и поклялась проделать путешествие вместе, да и потом не расставаться ни на миг). Только вот Лиззи Джеймс никак нельзя было назвать послушной девочкой, поэтому так, как требовалось, она не поступила.
Послушной и правильной всегда была Мэри. Мэри родилась — и то как полагается. Во всяком случае, миссис Джеймс в разговорах с акушеркой, которая принимала у неё роды (обе женщины крепко дружили), не забывала упомянуть, что произвела Мэри на