Да, Босс до сих пор не найден, но это не умаляет усилий Романа. Мужчина старался и искренне переживал, сомневаюсь, что он рассчитывал на что-то недозволенное. Хотя действия его говорили о явном интересе.

Господи, стоило только вспомнить, как он целовал мои пальчики, дыхание сразу же учащалось, а сердце болезненно билось груди. Оно становилось настолько сумасшедшим, что мои ребра казались ему тисками, ограничивающими такую важную и нужную для него свободу. И стоило мне только представить, что бы было, если бы Роман целовал не мои руки, а губы, как скручивало живот. Те самые бабочки, которые летают у юных барышень в животах, в моем вели себя как стадо слонов…

Не знаю, сколько прошло времени, но я все же уснула. А посреди ночи проснулась от громкого писклявого мяуканья. Приоткрыла глаза и разглядела в темноте силуэт своего любимца. Притянула пыльного Босюсика к себе поближе и тут же вырубилась, стоило только услышать такое привычное размеренное мурчание.

Босс сам пришел обратно. Как и говорил Калинин, вернулся домой, нагулявшись. Эти мысли посетили голову, стоило только проснуться. Еще не успев открыть глаза, я почувствовала мягкую шерстку и зарылась в нее рукой, наслаждаясь.

Какой же он грязный. Но все равно самый любимый. Самый родной.

Я сладко потянулась и наткнулась пальчиками на что-то мохнатое совсем в другой стороне от того места, где лежал Босик. Липкий страх прошелся волной по моему телу, и, передернувшись, я распахнула глаза и с безумной скоростью подскочила с места.

Увидев то, что лежало на моей подушке, я издала нечеловеческий, сверхмощный то ли вой, то ли крик, то ли писк… не знаю, что это было, но меня слышали, наверное, не только жители заставы, но и все медведи, живущие в этом лесу.

Я орала громко и долго, как самая настоящая сумасшедшая во время припадка. Потому что на моей подушке лежала толстая мохнатая мышь, скорее всего, дохлая. И я спала рядом с этим всю ночь… от этой мысли к горлу подступила тошнота, а в коридоре в этот момент раздался грохот, словно упал шкаф, только я и глянуть, что там произошло, не захотела. Я все еще пристально смотрела на мышь. Коричневую… Возможно, будь она жива, я бы даже умилилась её виду, если бы, конечно, не противный хвост.

— Что? Что? Твою…. Ворон, что с тобой?

Кажется, я до сих пор кричала. Даже когда Калинин снял меня с кровати, на которой я, оказывается, стояла, и плотно прижал к себе. Кажется, я кричала даже тогда.

Лишь когда он взял мое лицо в ладони и набросился на мой рот с поцелуем, только тогда я заткнулась. Ощущение его мягких сладких губ меня успокоило. Сладкий запах его духов заставил расслабиться. А тепло крепких объятий — подчиниться его напору.

Меня никогда не целовали с такой бешеной страстью, как будто он мечтал об этом поцелуе всю свою жизнь, как будто я — его дыхание, живительная энергия, без которой он не проживет и минуты.

Я обняла его мощную шею и зарылась в мягкие волосы, притягивая еще ближе к себе. Мне было мало, мне было слишком далеко… Казалось, что между нами целая пропасть и я должна, не медля ни мгновения, преодолеть это расстояние, я должна слиться с ним воедино, стать его частью, дышать с ним одним воздухом, смотреть на мир одним и тем же взглядом. И все это должно произойти мгновенно, здесь и сейчас, раз и навсегда. Именно тогда, когда его руки блуждают по моему телу, даря опьяняющее наслаждение…

— С тобой все в порядке? Ой, — взвизгнула Куркова, — простите! Простите! Меня уже нет. Да меня и не было здесь. Вообще-вообще. Ничего не слышала, не видела и не знаю!

— Иванова, вали уже, — рыкнул на нее Калинин, оторвавшись от моих губ.

А я все еще была в тумане сладострастия, когда Роман прислонился своим лбом к моему и хрипло прошептал:

— Прости, я просто не знал, как по-другому тебя успокоить. Воду долго набирать, а бить тебя рука бы не поднялась.

— Не… — Набрала в грудь столь необходимый мне воздух. — Не вздумай… — Еще один вдох — как же я, оказывается, запыхалась. — Только не вздумай извиняться. Иначе я сейчас поверну голову и, увидев то, что покоится на моей подушке, опять завизжу.

Я скорее почувствовала, чем услышала, как он засмеялся, его грудь затряслась, а мужчина взял мои щеки в ладони и заглянул мне в глаза.

— Это полевка, Настя, обычная полевка. Даже не крыса.

— Она дохлая! Спаси меня, пожалуйста, от нее.

— Будет сделано, принцесса.

Калинин легонько коснулся губами кончика моего носа и, отпустив, повернул спиной к кровати.

— Иди пока ко мне, ключи там, в двери. Я даже с дежурства домой вернуться не успел, как ты мне уже задачи нарезаешь.

Наверное, надо было пошутить, ведь он же сейчас пошутил, будто бы я веду себя как его жена, — или я что-то не так поняла? Впрочем, какая разница? Я наткнулась взглядом на валяющуюся дверь, которая слетела с петель, и сама не заметила, как мои губы растянулись в улыбке.

Какой сильный у меня будущий муж. Нужно сварить ему кофе.

Калинин появился почти сразу же, с Босюсиком на руках.

— Я так подумал, что ты не переживешь, если он сбежит во второй раз. — Роман отпустил кота и потер переносицу, — Настя, если кофе для меня, то не надо. Не хочу сон перебивать.

— Ох, прости. Я не подумала.

Поставила турку обратно в шкафчик, хорошо, не успела еще ничего сделать.

— Я, в общем, это… — Он посмотрел в окно, затем на кота, потом на стол… Да куда он только не смотрел, но все мимо меня. — Мне надо хотя бы часа два поспать, Насть, ты пока у меня побудь. Потом проснусь и починим твою дверь.

— Да, да… Конечно. Извини, что побеспокоила.

— Давай только без этого. — Роман наконец-то поднял на меня свой взгляд, и в нем не было ничего хорошего: напряженный, недовольный, прожигающий. Неужели он жалеет? Надо что-то делать…

— А что ты сделал с той крысой? — сказала первое, что пришло в голову. Я не хотела его отпускать… вот так…

— Выкинул, что я мог с ней сделать? Похоронить? — возмутился капитан, сложив руки на груди.

— Нет-нет, конечно, — затараторила я, сжав ладони. Да что же такое… — А что вообще с ней случилось?

— Настя, ты же сейчас не серьезно спрашиваешь? Она сдохла.

— Я поняла. Я не настолько глупая. Только вот из-за чего и почему именно на моей подушке?

— Кот, Настя, — устало произнес Роман и растер ладонью лицо.

— Босс?

Я опустила взгляд на своего серого любимца, который сейчас умывался. Так мило облизывал лапку, а затем тер её мордочку. Нет, он не мог…

— Он не убийца…

— Лучше молчи, — практически рыкнул Калинин. — Он хищник, он вчера весь день охотился и принес тебе свою добычу — похвастаться.