Сёгун наполнил изящную фарфоровую чашку земляничным вином, испив его он надеялся немного успокоится. Смерть Мико опечалила его, а ещё более он опасался за Тория, который мог снова вернуться к былому образу жизни. Неожиданно Тоётоми пришла мысль: сына надо женить! Безусловно, союз должен быть выгодным как в политическом отношении, так и в финансовом.

Сёгун осушил ещё одну чашку земляничного вина, предпочитая его сакэ и сливовому напитку. Запах земляники напоминал ему о детстве, которое он провёл в отдалённом замке, окружённом земляничными полянами… Как это было давно…

Тоётоми с наслаждением вдохнул аромат вина и поставил чашку на стол, мысленно перебирая кандидатуры предполагаемых невест из богатых кланов. Вскоре он пришёл к выводу, что почти все влиятельные кланы Четырёх морей – его верные союзники, правда, на данный момент. Не для кого не секрет, что союзы, даже самые крепкие распадаются весьма неожиданным образом.

Тоётоми направился в комнату Тории.

Сёгун застал сына, лежавшим на футоне, около жаровни. Рука его была перевязана.

– Я скорблю вместе с тобой, поверь мне, – начал разговор отец. Сын слабо отреагировал на его появление, переведя взгляд с картины, искусно изображавшей замок Исияма, на отца. – Мико была мне дорога, я провёл с ней множество незабываемых ночей… Не мне говорить, как она была хороша и искусна в любви.

Неожиданно Тория резко сел на футоне, скрестив ноги. Он смотрел чётко перед собой, раскачиваясь из стороны в сторону, словно китайский болванчик, совершенно не обращая внимания на боль в руке.

– Зачем ты это сделал? – спросил отец, глазами указывая на перевязанную руку сына.

То встрепенулся, перестал раскачиваться и неожиданно спокойно ответил.

– Я хотел боли, чтобы искупить свои грехи…

– Ты слишком молод, дабы они у тебя были.

– Всё равно они есть. Любой человек грешен.

– Ты рассуждаешь странно, ни как синтоист. Это напоминает мне…

– Христианство, – пояснил сын.

Сёгун удивлённо вскинул брови.

– Откуда ты узнал об этой религии. Насколько мне известно, португальцы проповедуют только в княжестве Оды Нобунаги.

– Я был там прошлой луной… – пояснил Тория.

Сёгун снова удивился, но не пришёл в негодование от столь необычного сыновнего поступка.

– С какой целью? Ода Нобунага – враг сёгуната.

– Я знаю. Просто хотел посмотреть на озеро Бива. Я много раз слышал, что оно красиво. И вот, когда я отправился в Киото, то не удержался и… Словом, я присутствовал на одной из проповедей в небольшом христианском храме, построенном на озере. Португалец говорил убеждённо, я ни разу не слышал, чтобы в синтоистских святилищах так читали проповедь…

– Христиане задели твою душу? – поинтересовался Тоётоми.

– Думаю, да. Ибо я молился нашим богам, чтобы они помогли Мико и не забирали её к себе, но… Они остались глухи к моим мольбам. Зачем мне верить в богов, которые не слышат, или не хотят слышать? В чём смысл веры?

Тоётоми задумался: он не знал, что ответить сыну…

– Веру каждый выбирает для себя сам. Если ты считаешь, что христианство отвечает твоим чаяньям, то я не смею возражать и переубеждать тебя… Бывало много случав, когда самураи верили в Аматэрасу, а позже – в Будду. От этого он не стали мне хуже служить. Это дело их совести…

– Мико сожгут на погребальном костре? – спросил Тория.

– Да, она же верила в Аматэрасу… А ты бы хотел, чтобы её похоронили по-христиански? Думаю, это невозможно, ибо человек должен принять веру при жизни… – пояснил Тоётоми. Тория, молча, смотрел на отца. Тем временем, сёгун сообщил: – Сегодня я получил известие из Киото – главный советник Фусю скончался в своем доме на улице Нидзё, и всё имущество завещал императорской казне. Насколько мне известно, за пятьдесят лет, что он служил Яшмовому дому, он скопил огромное богатство.

– Фусю – старый лис. Вы никогда его не любили… – заметил Тория.

– Любить надо женщин и своих детей. Врагов же – ненавидеть или уважать. К советнику я испытывал и то и другое. Он был слишком умён и слишком искушён в интригах…

– Что теперь?

Сёгун задумался: подходящий ли момент посвятить сына в свои планы? – пожалуй, что – да…

– Я думаю, тебе надо жениться, – решительно произнёс Тоётоми. – Ты зрелый мужчина, способный зачать здорового ребёнка. Нашему роду нужны наследники, я, увы, не вечен…

Тория воспринял слова отца, как нечто, само собой разумеющееся.

– Кто она? – совершенно спокойно спросил он. – Мне всё равно… Я никогда не забуду Мико…

Тоётоми выждал некоторое время.

– Дочь Оды Нобунаги, юная Хитоми. Поверь мне, она прелестна, воспитана и невинна.

– Оды Нобунаги – противника сёгуната?! – удивился Тория.

– Именно. Этим союзом я попытаюсь избежать войны. Нобунага слишком богат и амбициозен, он – настоящий самурай, преданный трону Аматэрасу, но более – госпоже Аояги. Всем известна её симпатия к даймё. Мои люди доложили, что Яшмовая госпожа и даймё провели вместе несколько дней в монастыре Энракудзи. Ты понимаешь, что это значит?

– Смутно… – признался Тория. Он не унаследовал острого отеческого ума.

– Они – любовники. А это значит, что Яшмовая госпожа всегда сможет привлечь Нобунагу на свою сторону, если таковое понадобится.

Тория искренне недоумевал.

– Зачем? Неужели императорскому дому может что-либо угрожать?

– Пока нет… Но я в тайне лелею надежду, что следующим императорским родом станет Тоётоми. Поэтому-то я и хочу предложить Нобунаге скрепить наш союз.

Тория поразился дерзости отца. Он всегда был уверен, что отец живёт ради власти, подчиняя всё единственной цели – укреплению сёгуната. Но замахнуться на трон Аматэрасу! – это неслыханная дерзость…

– Отец, почему вы думаете, что Нобунага примет ваше предложение?

– У него нет другого выхода. Нобунага остался в одиночестве, его союзники предпочитают служить мне.

– Сомневаюсь, отец, что после замужества своей дочери, Нобунага смириться с тем, что вы замышляете.

Тоётоми рассмеялся.

– Ты – мой сын, неужели я не могу на тебя рассчитывать?

– Безусловно, можете, – Тория слегка поклонился, неожиданно его лицо отразило сильную боль.

– Что рука?

– Да…пустяки. Словом, вы хотите моим союзом с Одой Хитоми сохранить мир в Поднебесной, обуздать амбициозного противника и добиться единовластия.

– Именно так, – подтвердил Тоётоми.

– Я сделаю всё, как вы скажите, отец…

Ода Нобунага все дни и ночи напролёт проводил со своими прелестными наложницами. Их появление в Адзути восприняли как должное. Хитоми и Юрико выказали удивительную рассудительность, решив, что отец вполне ещё силён и достоин любви киотских юдзё. Сам же Нобунага представил дочерям своих наложниц, именно, как киотских красавиц, которых он нанял на длительный срок, дабы насладиться на склоне лет любовными плодами.